Для Стива все заканчивается так: загадочный человек в коричневом костюме протягивает ему руку и говорит:

– Я вас предупреждал, капитан.

Впервые Стив повстречал его, когда в семидесятом закрывал дверцы сейфа, щурясь от яркого голубого свечения. За спиной он услышал:

– Капитан Роджерс, – и резко развернулся. Выхватил пистолет из кобуры и направил его незнакомцу в лицо.

Человек в коричневом костюме поднял вверх раскрытые ладони и произнес так спокойно, словно ему в лоб не смотрело дуло М15:

– Опустите пистолет, он вам не пригодится. Меня зовут Мобиус, и я просто хочу вас кое о чем предупредить.

Стив отрывисто спросил:

– Вы кто? Откуда вы знаете, кто я такой?

– Скажем так, я простой чиновник, действующий в интересах одной важной нейтральной стороны. И этой стороне не нравится то, что вы собираетесь сделать.

– А что именно я собираюсь сделать?

Мобиус выразительно посмотрел на портативную машину времени на запястье Стива. Стив машинально прикрыл ее ладонью другой руки. Мобиус вздохнул:

– Вы прекрасно знаете, о чем я, капитан Роджерс. Мое начальство не в восторге от количества временных парадоксов, сотворенных вами и вашими друзьями, но благодарно вам за то, что большинство из них вы устранили своими же руками. Поэтому мы вас не тронем – пока.

Этот человек знал, зачем Стив здесь. Знал о миссии, а ведь это было невозможно. Стив настойчиво повторил:

– Кто вы?

Мобиус снова вздохнул и покачал головой:

– Даже если я скажу вам, что я работаю на У.В.О., это вам ничего не объяснит.

– Что вам нужно?

– Как я уже говорил, капитан Роджерс, мое начальство не в восторге от того, что вы собираетесь сделать. Меня отправили предупредить вас, чтобы вы возвращались домой. Ни к чему хорошему ваша затея не приведет.

– Домой… – повторил за ним Стив. – Камни на своих местах, мистер Мобиус. Этот был последним. Не думаю, что дальнейшее вас касается.

Мобиус кивнул:

– Камни на своих местах, вы правы. И вы – пока – ничего не нарушили. – В голосе Мобиуса прорезалось раздражение. – Но это лишь вопрос времени, и вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.

Стив упрямо нахмурился.

– И что же со мной будет, если я, по-вашему, сделаю что-то не так?

– То же, что и со всеми, кто нарушает законы У.В.О. Вас будут судить.

– Расшифруйте уж это ваше У.В.О., мистер Мобиус, – невесело усмехнулся Стив. От ответной усмешки захотелось поежиться.

– Управление временными отклонениями, капитан Роджерс. Мы находим парадоксы во времени – и устраняем их, разумеется.

– Но если вы можете путешествовать во времени, если существуют такие вот управления, почему никто не вмешался, почему вы позволили Таносу собрать Камни и уничтожить полвселенной?

В глазах Мобиуса мелькнуло что-то похожее на жалость:

– Капитан Роджерс, даже то, что вы говорите со мной сейчас, уникальный случай. Лишь то, что некоторые ваши поступки являются абсолютными точками во времени, удерживает нас от того, чтобы просто вас устранить. У.В.О. не вмешается, даже если кто-то решит стереть не половину, а все живое. Единственное, что находится в нашей юрисдикции – временные парадоксы. Отклонения, которых быть не должно. Поэтому, пожалуйста, просто возвращайтесь домой и не делайте глупостей.

– Почему мы с вами встретились только сейчас? – уточнил Стив. – Это ведь не первое мое перемещение во времени.

Мобиус раздраженно цокнул языком:

– Дело не в ваших перемещениях. Мы знаем о вас все, капитан Роджерс. Вы не умеете быть сторонним наблюдателем. А любое вмешательство в течение времени влечет за собой последствия.

Покачав головой, Мобиус перевел взгляд на странное устройство в своих руках и что-то нажал. За его спиной вспыхнул золотом портал, и Мобиус шагнул назад, почти скрывшись в ярком свечении.

– Послушайте, просто возвращайтесь туда, откуда пришли. Поверьте, в противном случае вы сделаете только хуже. Это первое и единственное предупреждение, – посоветовал Мобиус. Портал замерцал и исчез вместе с ним.

Стив выдохнул сквозь зубы и опустил пистолет. Возвращая камни – туда, где еще не погиб Тони, где у Тора был дом, где Мстители только учились доверять друг другу, он чувствовал такое острое сожаление, что было трудно сосредоточиться на чем-то еще.

Все, о чем Стив вспоминал под конец: слова Тони о том, что стоит попробовать просто жить. Слова Баки – что он должен хоть раз позаботиться о себе, потому что война закончилась, и пора наконец с нее вернуться. Но Стив не мог не думать, сколько ошибок можно было бы исправить, сколько нехоженых дорог – исходить.

Поэтому, помедлив лишь пару мгновений, он упрямо нажал на кнопку, используя последнюю ампулу с частицами. И постарался забыть об этой встрече и о зловещем предупреждении.



Он действительно почти не думает о том странном человеке, ни когда возвращается в сорок пятый и Пегги обнимает его, плача, ни когда собирает поисковый отряд и передает Говарду координаты, по которым тот сможет найти другого Стива Роджерса, все еще спящего во льдах.

Но к Баки не ведет ни одной ниточки, а самолет, видимо, семьдесят лет носило подводными течениями, так что координаты оказываются неверными и в безуспешных поисках проходят дни, недели, месяцы. На второй год Стив селится в неприметном домике в тихом пригороде, но почти там не бывает: с упрямством человека, которому нечего терять, он ищет хоть что-то, хотя бы одну небольшую зацепку. Пегги пытается поддержать его, но в конце концов не выдерживает даже она.

– Стив, – однажды выходит она из себя. – Смирись. Если бы был хоть один шанс их найти, это бы уже случилось! Пожалуйста, позволь себе просто жить.

Стив только качает головой в ответ. Спустя два года он все еще ищет. Разбирает по камню все базы Гидры, которые удается обнаружить. В его доме пусто и одиноко, и Пегги заглядывает все реже. Только Говард поддерживает Стива в этом безумии, но и по нему становится заметно, как он устал.

Весной сорок девятого Пегги выходит замуж. Она сияет и смотрит на супруга так, как будто никого вокруг больше не существует. Стив рад за нее, но, глядя на счастливую пару, с горечью понимает, что так и не смог ничего изменить и, возможно, не сможет. Дважды человек вне времени, он все еще ищет, поскольку больше ему ничего не остается.

И хуже всего то, что осенью сорок девятого Стив все же находит Баки. У него трясутся руки, когда Пегги передает ему папку с грифом «Секретно».

– Стив, это может быть ловушкой, – предупреждает она. – Ты навел за последние годы немало шума, понимаешь? О тебе наверняка слышали там, где его держат.

Стив понимает, но отправляется по этим координатам, не медля ни дня. И жестоко платит за эту самонадеянность.

На мрачной подземной базе его никто не встречает. Стив без сопротивления добирается до помещений лаборатории. Тяжелая дверь не заперта, и он заходит внутрь, охваченный дурным предчувствием.

Под потолком висит старое, уродливое радио, наполняющее лабораторию статическим шумом. В центре помещения стоит клетка с толстыми стальными прутьями.

Баки находится там. Он безучастно стоит к Стиву лицом, низко опустив голову.

– Бак... – зовет Стив тихо и делает к нему шаг.

– Капитан Роджерс, – раздается вдруг голос из свистящего радио. – Мы вас ждали.

Стив чувствует, как внутри зарождается страх.

– Что вы хотите?

– Вопрос не в том, что мы хотим, капитан Роджерс, а в том, что вы у нас отняли. И за что поплатитесь. Вы рассекретили нас и сделали бесполезным крайне ценный экземпляр, поэтому сами займете его место. Честный обмен: один дефектный суперсолдат на один идеальный прототип.

Стив бросается вперед и пытается разогнуть прутья клетки.

– Напрасно, капитан, – издевается над ним голос. – У вас не получится его освободить. Не достаточно быстро, во всяком случае. Лучше посмотрите, к чему приводят попытки с нами тягаться.

Баки поднимает голову и смотрит Стиву прямо в лицо темными, как омуты, глазами. Это не взгляд Зимнего Солдата, каким Стив его помнит. Это взгляд человека, которому безумно страшно.

Стива захлестывает ужас.

– Баки, – просит он. – Ты же здесь, я вижу. Ты можешь с ними бороться.

Тот не отвечает. Поднимает обе руки, кладет металлическую ладонь на живую и резким движением сжимает. Стив слышит, как с мерзким хрустом ломаются кости, и не сдерживает крик.

– Бак, посмотри на меня! – умоляет Стив. – Пожалуйста, приди в себя! Я уведу тебя отсюда. Все будет хорошо.

В темных глазах плещется боль и что-то еще: жуткое, обреченное. Баки вытаскивает из креплений на бедре нож.

– Прекратите! – требует Стив у бесплотного голоса. – Оставьте его в покое, я сделаю что угодно...

– Поздно, капитан Роджерс. Вина и горе – вот что лучше всего ломает человека. Мы хотим, чтобы вы познали это на собственном опыте.

Баки поднимает нож и приставляет к своему горлу.

– Нет! – Стив что есть силы наваливается на клетку: то бьет по решетке, то пытается вырвать прутья из креплений. Ему кажется, что металл вот-вот поддастся, но голос приказывает:

– Убей себя, солдат.

Окаменев, Стив смотрит, как Баки приподнимает подбородок и вдавливает лезвие в кожу прямо под челюстью: туда, где бешено бьется пульс. Яркая кровь выступает мгновенно, стекает по лезвию и шее вниз, за черный воротник.

– Нет, – выдыхает Стив. – Пожалуйста. Баки, приди в себя...

Баки вдавливает нож сильнее и ведет вбок, глядя Стиву в глаза и не отвечая: только из горла вырывается сдавленный хрип. Стив смотрит на него в оцепенении и не может даже кричать. Страшная рана раскрывается, медленно и неизбежно, как ужасающий цветок. А потом Баки заканчивает все резким движением и опускает руку, ненадолго застыв на месте, покачиваясь, как безвольная марионетка. Из перерезанного горла и изо рта хлещет кровь, и он захлебывается ей в попытках сделать вдох. Секунда, другая – и Баки закрывает глаза и падает лицом вниз.

Стив опускается на пол, бессмысленно глядя, как под безжизненным телом быстро расплывается алое пятно. Он протягивает руку сквозь прутья как можно дальше и кончиками пальцев прикасается к темным волосам. И замирает так, перебирая мягкие пряди.

– Я вас предупреждал, капитан, – произносит спокойный голос за его спиной. Стив не оборачивается: он и так знает, кто это.

– Зачем вы здесь? – спрашивает Стив. – Если вы пришли меня уничтожить, давайте, я не буду сопротивляться.

– Не так быстро, – отзывается Мобиус с мягким смешком. – Вы в нашу прошлую встречу, конечно же, совсем меня не слушали.

– Зачем, – повторяет Стив, – вы тогда сюда пришли?

– Вам нужно отправиться со мной, – объясняет Мобиус. – Прежде чем суд вынесет приговор, у вас будет шанс кое в чем нам посодействовать и, возможно, смягчить себе приговор. А этот ваш неудачный… эксперимент мы сотрем, не волнуйтесь.

Стив смотрит на Баки, изломанной куклой лежащего на холодном каменном полу, и думает: вот только это все равно уже случилось. Впрочем, что ему терять?

Стив решительно вскидывает подбородок и смотрит Мобиусу в глаза:

– Хорошо. Только я хочу попросить об одной услуге, – и получает в ответ широкую улыбку:

– Капитан Роджерс, а вы наглец. Но я вас внимательно слушаю.

Прежде чем снова открыть рот, Стив думает, что как-то так, наверное, и заключают сделки с Дьяволом. Он уверен, что здесь и сейчас его собственная история подходит к концу. Чего Стив, впрочем, пока еще не знает: там, где заканчивается одна история, другая – только начинается.




Баки раз десять упрямо щелкает отсыревшей зажигалкой, прежде чем смириться с тем, что закурить не получится.

– Да и черт с ним. – Он в сердцах бросает бесполезный кусок пластика в ближайшую урну вместе с намокшими сигаретами. – Все равно эта хрень не действует.

Крупная капля, другая, третья – и снова начинается дождь. Баки терпеть не может май в Нью-Йорке из-за вечной сырости. Он сворачивает за угол и прячется под козырек ближайшего магазина. «Новая надежда Америки!» – кричат красочные плакаты с витрин. С них, высоко подняв голову, со щитом в руках, смотрит Сэм. Баки мягко усмехается и думает: какое счастье, что Шури не сделала ему шлем – нужно действительно быть суперчеловеком, чтобы не выглядеть в нем идиотом. Даже на Стиве он смотрелся так себе. Баки машинально дотрагивается до нагрудного кармана куртки, где раньше лежал Стивов блокнот.

Думать о Стиве по-прежнему больно. Когда тот умирал, тоже шел дождь. Баки держал его за руку и нес какую-то ерунду, чтобы только не заплакать.

– Помнишь того священника, господи, как же его звали... – бормотал он, улыбаясь через силу. – Который как-то приходил к тебе пять раз за зиму? Кто бы мог подумать, что ты доживешь до двухсот лет. Сказать бы ему – его б хватил инфаркт.

У Стива не было сил ответить, он только легонько сжимал пальцы Баки своими и улыбался в ответ краешками сухих губ.

И через пару часов умер, как и не отняв руки.

Где-то неподалеку вдруг слышатся голоса: Баки не разбирает слов, но напряженный тон выдает горячий спор, который быстро перерастает в крики.

– Не дам я вам денег! – прорывается звонкий мальчишеский голос, и Баки мысленно подбирается и идет на звук. В ближайшем переулке он находит источник: три амбала окружают пацана, еще совсем подростка, запакованного в явно брендовые шмотки. Пацан сжимает кулаки, и упрямство, написанное на бледном смазливом лице, резким уколом напоминает о Стиве.

– Серьезно, что ли, – бормочет Баки и шагает вперед. – Эй, – повышает он голос. – Вы бы отвалили от ребенка!

Амбалы, как по команде, оборачиваются, и самый рослый из них с угрозой расправляет плечи:

– Мужик, иди куда шел, тебе чё, больше всех надо?

Баки знает этот сценарий наизусть, поэтому не тратит время и снимает перчатку с левой руки. Темный металл блестит в свете фонарей, как начищенное зеркало, а пластины гудят, перестраиваясь. Лица хулиганов комично вытягиваются, а сами они застывают столбами: тот, что полез угрожать, выразительно матерится себе под нос. Пацан тоже пялится во все глаза, приоткрыв рот, и Баки, глядя на него в упор, командует:

– Ты, пошли.

Тот подчиняется и подходит ближе, как под гипнозом. Баки хватает его за предплечье и уводит прочь из злополучного переулка. Оказавшись на широкой оживленной улице, они останавливаются и Баки спрашивает:

– Живешь далеко отсюда?

– Я… П-прилично, – запинается пацан.

Баки бегло осматривает его: от белых «найков» и дорогущей куртки до подкрашенных глаз и быстро расцветающего синяка на скуле, – и интересуется:

– Есть деньги на такси?

Пацан таращится на него, как на восьмое чудо света:

– Могу «Убер» вызвать…

Баки кивает:

– Валяй, – и скрещивает руки на груди, наблюдая, как наманикюренные пальцы извлекают из кармана телефон.

– К-куда вызывать-то? Вы не сказали.

– К себе домой, куда еще, – любезно поясняет Баки. Пацан быстро тычет в экран и отчитывается, на всякий случай разворачивая телефон и демонстрируя открытое приложение:

– Вот, все готово.

– Умница, – хвалит Баки.

Они молча смотрят друг на друга долгие несколько минут, пока не подъезжает такси. Только тогда Баки разворачивается и, сунув руки в карманы, уходит. В спину ему летит звонкое:

– Мистер! Эй, мистер! Спасибо!

Он не оборачивается и не замедляет шаг, но вскидывает руку и пару раз машет в ответ.

Дома у Баки неуютно и пахнет сыростью. Возможно, стоит перестать оставлять открытым окно, но он все еще ждет, что вернется Кот, который иначе никак не сможет попасть в квартиру, а ведь Баки здесь бывает редко.

Кот появился ранним октябрьским утром, спустя три дня после похорон Стива. Стоял нетипично жаркий для осени день, и окно было открыто. В какой-то момент Баки зашел на кухню, а Кот, утробно урча, уже поедал его обед – сэндвич с тунцом из ближайшего 7-Eleven. Более жалкое и нелепое создание и представить было трудно: лохматый, без одного уха, тощий, как суповой набор, с куцым облезлым хвостом. Баки немедленно почувствовал к нему симпатию.

– Ах ты засранец, – восхищенно протянул он и достал из холодильника второй сэндвич. Кот оторвался от еды и заинтересованно пошевелил целым ухом. – С тунцом у меня только один, уж прости. А с беконом я тебе не отдам.

Придумывать кличку Баки не стал: сначала посчитал, что тот больше не появится, а потом как-то привык звать его просто «Кот». Они жили душа в душу полгода: Кот приходил и уходил, когда вздумается, Баки оставлял еду и открытое окно и учился не вздрагивать каждый раз от резких звуков. Затем случились сраные Джон-мать-его-Уокер и Разрушители Флагов, и появляться дома долго не удавалось. Месяц спустя Баки вернулся, но Кот больше не приходил. А жаль: с ним одиночество в пустой квартире ощущалось не так остро.

В кармане вибрирует телефон. Выудив его оттуда, Баки смотрит на экран, где высвечивается «Уилсон», и сбрасывает звонок. Подумав, и вовсе отключает телефон и ложится на жесткий пол поверх покрывала. Сэм – отличный парень, и Баки, по большей части, рад его слышать, но сегодня ему хочется побыть одному. Спать он не собирается, но все равно засыпает, стоит только прикрыть глаза.

Ему снится бесконечный заснеженный лес. Белые сугробы вырастают между темных клякс деревьев, и ноги вязнут в них по колено. Баки с трудом пробирается вперед, держась за ремень винтовки замерзшими пальцами. На нем синяя военная куртка, как в тот день, когда он умер в первый раз, и точно так же завывает ветер, поднимая вверх ледяные облака. Не видно ни черта, и Баки не сразу замечает впереди одетую в черное фигуру. А заметив, замирает и лихорадочно вскидывает винтовку.

Человек в черном подходит ближе, и земля уходит из-под ног, потому что это лицо Баки знает, как свое собственное, даже такое бледное, даже если на нем не отражается ни единой эмоции.

Стив смотрит пустыми, равнодушными глазами: они похожи на окна дома, где никто не живет, и это страшно.

– Стив? – пытается позвать Баки, но голос не слушается, и получается что-то среднее между стоном и хрипом. – Стив, пожалуйста...

Он не уверен, о чем просит. Они внезапно оказываются в узком переулке посреди Бруклина, и в нос бьет неприятный запах подворотен. Расстояние между ними все сокращается, и, подойдя почти вплотную, Стив берет его за горло и сжимает.

Баки просыпается, хватая воздух, как рыба, выброшенная на сушу, и еще какое-то время не может пошевелиться. Из ступора его выводит только резкий стук в дверь. Кто-то бесцеремонно колотит в нее что есть мочи, и Баки оказывается на ногах раньше, чем успевает подумать.

– Баки! – прорывается из-за двери голос Сэма. – Открывай! Я знаю, что ты дома! Какого хрена ты отключил телефон?

– Тебя не учили заранее договариваться о встрече? – орет Баки в ответ.

– Я пытался, говнюк! Дверь открой! Это реально важно!

Баки щелкает замком и оказывается нос к носу с очень злым Сэмом в полной амуниции Капитана Америки. На языке вертится много вариантов, куда именно тому стоит отправиться, но что-то в выражении лица Сэма заставляет насторожиться. Баки дергает плечом:

– Что случилось-то?

Сэм пару раз открывает и закрывает рот, как будто не может найти слов:

– Я даже не знаю, с чего начать. Ты срочно нужен мне в штаб-квартире М.Е.Ч.а.

– Зачем это?

Сэм тяжело вздыхает:

– Серьезно, лучше тебе увидеть своими глазами.




– Ты как? – в десятый раз спрашивает Сэм. – Слушай, я понимаю, что это тяжело, но я тебя прошу сохранять объективность. Ты же прекрасно знаешь, что это может быть совсем не он.

– А кто это тогда?

Сэм трясет головой:

– Если б я знал, приятель. Мне известно не больше, чем тебе. В его теле, помимо сыворотки, отсутствуют модификации. ДНК совпадает на сто процентов, но он не помнит последних событий и не представляет, где находится. Клонирование? Путешествия во времени? Понятия не имею.

Баки на мгновение закрывает глаза. Ему хочется и не хочется верить в то, что это все происходит взаправду.

– Это ведь все равно Стив. Из прошлого, из будущего, с Альфы Центавра, какая разница.

– Наш Стив мертв, Баки, – говорит Сэм жестко. – Я понимаю, что тебе хочется хвататься за любой шанс, да что уж, мне и самому хочется, но ты и я, мы оба были на похоронах.

– Сэм, после всего, что ты пережил, тебе что-то еще кажется невозможным?

Сэм растерянно трет подбородок:

– Я просто не хочу, чтобы ты себя накрутил и понастроил иллюзий, пока мы ни в чем не уверены.

– Тогда не надо было меня сюда тащить, – огрызается Баки. – Ты прекрасно это знаешь.

Он неотрывно смотрит на широкий экран, где человек, как две капли воды похожий на Стива, мерит шагами маленькую комнату с белыми стенами. Восемь шагов от одной стены до другой, восемь шагов обратно – и так до бесконечности. Иногда он останавливается: только для того, чтобы бросить пристальный взгляд прямо в камеру. Баки понимает, что сжимает кулаки, только когда Сэм аккуратно кладет ему руку на плечо.

Картинка меняется: открывается дверь, и в комнату заходит темнокожая женщина в форменной одежде. Стив застывает на месте, затем с мрачным смирением идет к столу и садится за него. Женщина садится напротив.

– Добрый день. Я капитан Моника Рамбо, и мне нужно с вами побеседовать.

– Добрый, – отзывается Стив, и от звука его голоса Баки непроизвольно дергается. – Что ж, теперь я, по крайней мере, знаю, какое сейчас время суток.

Сэм усиливает хватку, удерживая Баки на месте: тот даже не замечает, что попытался встать.

– Эй, эй, спокойнее. Давай просто послушаем, что он скажет.

– Я знаю, – продолжает Рамбо, – что вам сегодня уже много раз задавали эти вопросы, но таков протокол. Представьтесь, пожалуйста, полным именем.

– Стивен Грант Роджерс.

– Дата рождения?

Стив берет со стола стакан с водой и отпивает. Ставит на место. У него заметно подрагивают руки, но голос звучит по-армейски четко и сухо:

– Четвертое июля 1918 года.

– Место рождения?

– Бруклин. Нью-Йорк.

Баки смотрит на его напряженные плечи, плотно сжатый рот и, несмотря ни на какие «но» и «если», очень хочет оказаться рядом.

– У вас есть военные звания?

– Во время Второй мировой войны мне присвоили звание капитана.

– Прекрасно. – Рамбо откидывается на спинку стула. – Спасибо, мистер Роджерс. Скажите, по моим сведениям, вы утверждаете, что не знаете, где находитесь, и считаете, что сейчас 1945 год – это верно?

– Да. – Стив кладет руки перед собой и сцепляет пальцы в замок.

– Что последнее вы помните?

– Холод, – отвечает он и тут же поясняет. – Я уронил вражеский самолет в воды Атлантики.

Сэм у Баки над ухом присвистывает и тихонько выдыхает:

– Вот это поворот, конечно.

– Зачем вы это сделали? – задает следующий вопрос Рамбо.

Стив мрачнеет:

– Иначе бомбы на борту этого самолета уничтожили бы Нью-Йорк. И не только его.

– Как вы оказались здесь?

– Не знаю. Я проснулся посреди белой палаты. Или правильнее сказать камеры?

– Давайте остановимся на палате.

– Как скажете, – пожимает плечами Стив. – Потом за мной пришли. И привели сюда. Что это? Космический корабль? – Он наклоняется вперед, и его голос становится жестче. – Или, может быть, база Гидры? Говорите, что вам нужно, ну.

Он явно нервничает и злится, хоть и старается выглядеть спокойно. Баки сбрасывает руку Сэма и подается ближе к экрану, практически утыкаясь в него носом.

– Успокойтесь. – Рамбо выпрямляется, как будто говорится к атаке. – Послушайте меня, пожалуйста, и не перебивайте.

Стив коротко кивает, сжимает челюсти и снова берет в руки стакан с водой, крутит из стороны в сторону – очевидно, даже не замечая, что делает.

– Вы находитесь в земной штаб-квартире разведывательной организации М.Е.Ч. Мы занимаемся преимущественно космическими и паранормальными угрозами.

– Я слышал о вас. Вы – одно из подразделений Щ.И.Т.а. Тони Старк разработал технологии для вашей орбитальной станции, после того, как... – Стив сам себя обрывает и бледнеет: – Откуда… Почему я это сказал?

Рамбо смотрит на него с интересом.

– Я бы тоже очень хотела узнать, откуда вам это известно, если вы утверждаете, что сейчас 1945 год. Тем не менее, вы почти правы. Мы были подразделением Щ.И.Т.а, пока его не расформировали.

Стив выглядит так, как будто его сейчас стошнит.

– Я… – выдавливает он. – Щ.И.Т. был скомпрометирован Гидрой. Вы сказали о расформировании, и я понял, что… Это я тоже почему-то знаю.

– Мистер Роджерс, сейчас не 1945, а 2024 год. И вы на текущий момент официально числитесь мертвым. – Стив вздрагивает. – Поэтому поймите наше удивление. Мы не знаем, как вы здесь оказались. Скажите, вы допускаете, что вам могли стереть память?

– Я... Не знаю. Возможно?

– Что ж, спасибо, – кивает Рамбо. – Я не готова посвящать вас в детали, но и отпустить вас сейчас мы не можем. Потребуется время для выяснения обстоятельств. Все, что могу сказать: мы постараемся разобраться в ситуации как можно скорее.

Стив вцепляется в несчастный стакан, как в спасательный круг.

– В любом случае… Спасибо.

Она отодвигает стул и встает.

– Если вам что-то будет нужно, просто скажите.

Рамбо оставляет Стива одного и меньше чем через минуту заходит в кабинет, где идет трансляция. То, что Стив находится совсем рядом, не просто по другую сторону экрана, а прямо здесь, возможно, за этой самой стеной – все, о чем Баки может думать.

– Мистер Барнс, – говорит она и протягивает руку. Баки машинально возвращает рукопожатие. – Капитан Уилсон предупредил меня о вас. Вы можете зайти к мистеру Роджерсу, если хотите. Я вас провожу.

Баки не в состоянии ничего сказать, но послушно идет за ней на ватных ногах. Сэм держится рядом, то и дело бросая обеспокоенные взгляды. Баки не знает, чего ему стоило договориться об этой встрече. Наверное, он должен быть благодарен, но сейчас не может сосредоточиться ни на ком, кроме Стива. Они останавливаются перед одной из дверей.

– Сюда, – говорит Рамбо и прикладывает ладонь к сенсорному экрану, который тут же загорается зеленым.

Баки застывает, не находя в себе сил сделать шаг. Он вдруг думает: что, если это не по-настоящему? Что, если это какой-то эксперимент? Если он откроет дверь, а за ней никого?

Сэм трогает его за предплечье, чтобы обратить на себя внимание:

– Нормально?

Баки отрывисто кивает, пару раз вдыхает и выдыхает через нос и берет себя в руки. Дверь отъезжает в сторону с тихим шуршанием. И там, все еще крутя пустой уже стакан в руках, сидит Стив: вот он вскидывает голову, его глаза расширяются, и он вскакивает на ноги. Делает шаг, другой, протягивает руку и дрожащим голосом спрашивает:

– Баки?

И все перестает иметь значение. Ведь это Стив, до последней черточки, до малейшего жеста, он просто чувствует, знает это. Баки срывается к нему, сгребает в охапку, вжимая в себя как можно крепче, вцепляется в дурацкую грубую робу у него на спине.

– Стив, господи боже, Стив.

Стив обнимает его с не меньшим отчаянием. На секунду отстраняется, смотрит неверяще – и обнимает снова. У него невозможно яркие глаза, мокрые ресницы и теплые руки.

– Баки, – повторяет он. – Но как? Я думал, что ты умер… Как это возможно? Я же видел, как ты упал, там невозможно было выжить, Бак. Как это вышло?

Баки часто моргает, чтобы прогнать подступающие слезы:

– Долгая история.

Стив вдруг нащупывает жесткий металл его левой руки под рукавом куртки.

– Бак, что с рукой?

– Протез. – Пальцы Стива сжимаются сильнее. – И это тоже, – говорит Баки, чувствуя себя на грани истерики, – долгая история.

За спиной снова шуршит дверь, и внутрь заходит Сэм. Баки нехотя разжимает руки и отступает на шаг.

– Простите, что прерываю, но капитан Рамбо просила передать. – Сэм останавливается в паре метров и протягивает Стиву аккуратно сложенные чистые вещи: обыкновенная белая футболка, спортивные штаны. Поймав отстраненный, настороженный взгляд, Сэм кивает: – Точно, ты же меня, наверное, не помнишь?

Стив закусывает губу.

– Вообще-то… Мне кажется, что помню. Мы познакомились на пробежке. И ты помог нам – мне и Наташе. – Он хмурится так, как будто ему больно. – Тебя зовут…

– Я Сэм, Сэм Уилсон. Ты прав, мы познакомились на пробежке. Ты вел себя как полный засранец и почти довел меня до инсульта. Отличная была встреча. – Сэм вздыхает. – А еще до последнего я был уверен, что ты мертв и мы больше не увидимся. Если честно, приятель, я совсем не понимаю, что здесь происходит.

– Сейчас действительно 2024 год? – спрашивает Стив. – Поверить не могу.

– Что тут сказать, я и сам немало удивлен, – пожимает Сэм плечами. – Надеюсь, ребята из М.Е.Ч.а разберутся, что к чему. Баки, у вас пять минут.

– А потом что? – настороженно интересуется Баки.

– Стива должны осмотреть врачи.

Баки взрывается:

– Он не подопытная крыса!

Сэм поднимает ладони в примирительном жесте:

– Полегче. Я на твоей стороне, но Стив сам сказал, что у него проблемы с памятью. Врачи настаивают на повторном осмотре.

– Все в порядке, – тихо говорит Стив. – Сэм прав. У меня нет возражений.

– Спасибо, – с облегчением кивает ему Сэм. – Пять минут.

Когда за ним закрывается дверь, Стив, глядя в пустоту, задает вопрос, на который Баки не готов отвечать:

– Как так вышло, что я мертв?

Баки качает головой:

– Давай не будем сейчас об этом?

– Ладно, – на удивление покладисто отзывается Стив. – Несмотря ни на что, я очень рад тебя видеть. Ты даже не представляешь, как сильно.

– Думаю, как раз представляю, – невесело хмыкает Баки.

– Ты еще придешь? – помедлив, спрашивает Стив.

– Разумеется. Господи, Стив, ты вообще о чем?

Тот качает головой:

– Извини. Я до сих пор не уверен, не снится ли мне это все…

– Я приду, – обещает Баки. – Как только они закончат с твоим осмотром, сразу же.

Стив коротко обнимает его, дважды хлопая по плечу:

– Договорились.

Баки пускают обратно спустя долгих три часа. Все это время в нем бурлит нервная энергия и он ходит из угла в угол, как зверь по клетке.

– Боже, Баки, да сядь ты уже, – не выдерживает Сэм на втором часу этих метаний.

Не то чтобы Баки его слушается, конечно. Напряжение не отпускает его, пока он снова не оказывается рядом со Стивом. «Его ввели в медикаментозный сон, – поясняет сопровождающий Баки сотрудник М.Е.Ч.а. – Нужно было проверить работу мозга при различных обстоятельствах. Минут через десять он проснется».

Стиву снится кошмар. Баки понимает это сразу, как заходит в комнату: его брови сведены, он мечется по узкой койке и что-то бормочет.

– Бак... Нет, не надо, – разбирает Баки, присев на краешек кровати. – Оставьте его в покое, я сделаю что угодно.

– Стив, – зовет Баки и тихонько тормошит его за плечо. – Это просто кошмар, все хорошо, просыпайся.

Стив открывает мутные, испуганные глаза и смотрит ему в лицо.

– Баки? – бормочет он, явно не понимая, где находится. Взгляд его постепенно проясняется, и Стив рывком садится, привлекая Баки к себе.

– Что тебе приснилось? – спрашивает Баки.

– Много... всякого, – отвечает Стив сдавленно. – Не уверен, что хочу рассказывать.

– Значит, не рассказывай, – соглашается Баки и гладит его по спине.

– Не уходи, – просит Стив. «Мне страшно», – переводит Баки. Стив никогда не признается в своих страхах, но Баки знает его всю жизнь. Он со злостью думает, какого черта эти коновалы оставили Стива в таком состоянии.

А Стив ведь официально мертв, вдруг вспоминает Баки. И всем всегда нужна эта идиотская сыворотка. Что, если они воспользуются случаем и продолжат свои эксперименты? Сэм, разумеется, попытается помочь, но получится ли у него?

При мысли об этом все внутри леденеет. В голове загорается, как лампочка, дурная, лишенная всякой логики идея, и он шепчет Стиву на ухо на грани слышимости:

– Давай отсюда сбежим. У меня есть план, я приду за тобой ночью, и я практически уверен, что могу тебя вытащить.

Стив отстраняется – уже куда более спокойный и собранный, – приподнимает брови, и Баки видит в его глазах интерес:

– Ты что, во взломщики заделался? – отвечает он, тоже щекотным шепотом.

Баки нервно смеется:

– Ну, ты, наверное, помнишь, каким персонажем из «Хоббита» я всегда хотел быть?

– Ладно, – легко соглашается Стив, как будто им по десять лет и Баки предложил ему своровать яблоки у миссис Дэвис, живущей напротив. – Уговорил, надевай свое кольцо.

Сэм ждет у выхода и смотрит с подозрением, но ничего не говорит.

– Я остаюсь здесь до завтра, – сообщает ему Баки. – Езжай в Нью-Йорк один.

– Ты серьезно? – удивляется Сэм. – Кто тебе разрешил оставаться?

– Не разрешат – переночую на улице, – отрезает Баки. – Я хочу быть рядом на случай, если что-то произойдет.

Сэм хмурится:

– Могу понять, но мне все равно не нравится эта затея.

– Обещаю вести себя прилично, – тускло шутит Баки.

Сэм не смеется и некоторое время сверлит Баки взглядом.

– Ладно, – все-таки отвечает он. – Не то чтобы я мог увести тебя силой. Но я тебя умоляю, не делай глупостей.

Баки его игнорирует.

Посреди ночи он пробирается к комнатам, где держат Стива, используя украденные пропуск и одежду. Замок на двери, ведущей в камеру, биометрический, но Баки умеет с такими справляться. Он знает, что у них будет всего пара минут, прежде чем переполошится весь штаб, но выбора нет.

Стив ждет его: сидит в полной готовности и вскакивает на ноги, стоит только открыть дверь.

– Бак!

– У нас очень мало времени, – говорит Баки и, схватив его за руку, тащит за собой в коридор. – Бежим!

Они почти успевают выбраться до того, как срабатывает тревога. Как только начинает орать сирена, Баки, недолго думая, сворачивает к гаражам. Позади раздаются крики и топот, но он успевает захлопнуть дверь. Вместе со Стивом они подталкивают ко входу тяжелый фургон и подпирают им двери.

– Как в старые добрые времена! – кричит ему Стив.

– В старые добрые времена я тебя не выкрадывал, – протестует Баки.

– Зато я тебя – да, – напоминает Стив. В заблокированную дверь начинают колотить.

Баки осматривается, выбирает машину постарше и быстро вскрывает замок.

– Садись, поведешь, – бросает он Стиву и запрыгивает в салон с пассажирской стороны. Бесцеремонно сдернув пластик с рулевой колонки, чтобы добраться до проводки, Баки вставляет в замок отвертку и с минуту колдует над проводами. В конце концов приборная панель вспыхивает разноцветными лампочками и двигатель заводится.

Машина срывается с места, и они уезжают на запредельной скорости, оставляя истошно орущий тревожный сигнал и хаотичные огни прожекторов где-то далеко за горизонтом. Стив сидит, крепко держась за руль, и напряженно смотрит на дорогу.

Сэм звонит практически сразу, и Баки почему-то решает ответить, поставив его на громкую связь:

– Что ты творишь, Барнс, твою мать, вернитесь! – кричит трубка.

Баки молчит пару секунд, прежде чем резко рубит:

– Извини, Сэм, нет. – А затем ломает телефон бионической рукой, опускает стекло и выкидывает обломки.

Стив усмехается:

– Чувствую себя как в каком-то дрянном боевике из тех, что любит Тони. – Он сводит брови. – Ну вот, опять. Это слишком странно.

Баки тянется к приборной панели и включает радио.

– Если мы в кино, тогда нам нужен саундтрек, – шутит он и переключает с частоты на частоту, пока салон не заполняют джазовые мотивы.

Баки смотрит на Стива и улыбается, пониже надвигая на глаза кепку, чтобы спрятать в тени, должно быть, совсем сумасшедшие глаза. За их спинами занимается рассвет, а женский голос поет из динамиков:

– Haven't felt like this my dear, since I can't remember when. It's been a long, long time…(*)




Они едут весь день и дважды меняют машину, прежде чем остановиться на заправке, чтобы перекусить. Стив жует огромный, отвратительно выглядящий бургер так, словно это самая вкусная еда на свете, и с любопытством смотрит, как Баки управляется с новым телефоном, который они тоже купили по дороге.

– У тебя ловко получается.

– Ты тоже научишься, – обещает Баки.

– Я тут вспомнил, – неуверенно начинает Стив и замолкает.

– Что, Стив? – подбадривает его Баки.

– Я ведь составлял список вещей, которые любой современный человек должен знать. В блокноте, обычном таком. Наташа смеялась, что все нормальные люди списки в заметках в телефоне пишут, а я как дурак какой-то. – Он показывает в воздухе кавычки: – «Ископаемое оно и есть ископаемое».

– Диско, тайская еда, «Звездные войны»… – принимается перечислять Баки.

Стив смотрит на него, открыв рот:

– Откуда…

– Ты, можно сказать, завещал мне этот блокнот. Чтобы и я приобщался к культуре. Уж извини, я там тоже всякого начиркал, а потом и вовсе отдал своему психотерапевту.

– Точно. Вот только я ничего такого не помню. – От беззаботности Стива не остается следа. Баки накрывает острым чувством потери, и он жалеет, что не смолчал.

Доедают они в тишине, расплачиваются и ловят попутку. Бородатый мужик на огромной фуре соглашается подкинуть их до ближайшего поселения.

Сгущаются сумерки, поэтому они забираются в какой-то заброшенный дом, до самой крыши заросший кустарником и плющом: на двери даже нет замка, она легко поддается и открывается с громким скрипом. Внутри все оказывается довольно прилично, хотя и пыльно, и Баки смеется, найдя в гостиной непочатую бутылку виски.

– Выпьем, а, Стив?

Стив рассеянно улыбается:

– Ты же знаешь, что я не пьянею.

– Так и я не пьянею. Разве ж в том суть?

– А, черт с тобой, давай, – машет рукой Стив.

Они пьют прямо из горла, по очереди прикладываясь к бутылке, и травят дурацкие байки.

– Помнишь, как Дум-Дум напился и вместо того, чтоб проспаться в казарме, ввалился в командный штаб и улегся прямо на полу? Утром его так и нашел полковник Филлипс… и как же он орал!

Баки хмыкает:

– Да уж, удача так удача. А помнишь, Монти любил рассказывать, как когда-то там в двадцатых английский грузовик потопил подлодку(**)? Никто ему не верил. Но знаешь что?

Стив отнимает бутылку, делает большой глоток и заинтересованно наклоняет голову:

– Что?

– Я тут как-то эту историю вспомнил и покопался в сети. Представляешь, чистая правда!

Стив смеется в голос и откидывается на спину.

– Ничего себе! Никогда бы не подумал!

Под утро они засыпают, прямо в одежде, лежа на расстеленном на полу одеяле. Долго проспать не выходит, потому что Баки снится кошмар – один из тех, что наполнены абсурдом, но все равно ощущаются реальными.

В его сне он и Сэм приходят на кладбище. Баки не помнит зачем, но им до смерти нужно раскопать могилу Стива. В темноте, освещаемой только тусклым светом кемпингового фонаря, они трудятся быстро, слаженно и очень тихо. Никто не издает ни звука, пока лопаты не упираются в крышку цинкового гроба. Тогда они напряженно переглядываются.

– Твою мать, – шепчет Сэм. – Поверить не могу, что это делаю. Ты свихнулся. Я свихнулся. Мы оба поехавшие, как ебучие мартовские зайцы… Что, если мы ошиблись?

Баки сжимает челюсти так, что становится больно.

– Сейчас узнаем, – отрывисто бросает он сквозь зубы и ломает замок.

– Черт, черт... – Сэм выглядит так, словно хочет провалиться под землю. – Как я вообще на это согласился.

– Заткнись и в сторону отойди, – рявкает Баки. Ему самому дурно оттого, что они делают. А самое главное, он не знает, зачем они это делают. Но тело двигается само по себе, и рот сам по себе произносит слова. Он делает пару глубоких, рваных вдохов и одним движением срывает крышку.

– Что за хуйня, – бормочет Сэм, вцепляясь себе в волосы. – Твою мать, что за хуйня.

Баки с ним полностью согласен, но не может сказать ни слова, только лихорадочно ощупывает взглядом абсолютно целое, не тронутое тленом тело. Он думает: Стив жив! Они все ошиблись, они похоронили его заживо. Но как только Баки делает шаг вперед и протягивает руки, тело Стива, словно в огне, начинает плавиться. Кожа тает, как масло, обнажая сначала мышцы, затем белые кости, все быстрее, быстрее, пока даже скелет не рассыпается в пепел.

Баки кричит и просыпается, резко садясь и закрывая руками мокрое лицо.

– Баки? – зовет сонный и испуганный Стив. – Что ты?..

Баки мотает головой, не в силах сказать ни слова. Ему страшно отнять руки и повернуться, перед глазами яркой кляксой все еще стоит кошмарная картинка.

Стив беспомощно спрашивает:

– Что мне сделать? Чем тебе помочь?

– Нормально, – отмахивается Баки. – Сейчас все пройдет. Просто кошмар приснился.

Стив придвигается ближе и очень осторожно обнимает его за плечи – живой, теплый, а потом предлагает:

– Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю? Как ты мне всегда в детстве читал, пока я болел. Быстрее уснешь.

У Баки кружится голова, и он отвечает, совершенно не думая:

– Когда ты умирал, я тоже тебе читал.

Стив шумно вздыхает:

– Мне жаль. Как это случилось?

И Баки знает, что не должен отвечать, что этот Стив ничего не знает и лучше, чтобы так все и оставалось, но остановить себя не может.

– Случилась война, в которой мы не смогли победить. Половина Вселенной была уничтожена из-за прихоти Таноса… сумасшедшего пришельца. И я оказался в числе тех, кого он превратил в кучку пепла. Я умер у тебя на глазах, опять. Ты пять лет думал, что потерял всех, кто был тебе близок. Год назад вы нас вернули, но с тех пор все было иначе. – Баки сглатывает подступивший к горлу ком. – Чтобы спасти нас, вы выкрали из прошлого космические камни, один из таких использовали Шмидт и Зола, ты помнишь? Когда все было кончено, ты взял на себя еще одну, последнюю миссию: вернуть камни на свои места. А как вернул – остался в прошлом. В одну секунду ты стоял передо мной таким, как сейчас, а в другую – состарился на семьдесят лет.

Стив внимательно слушает, бледный, со сжатыми в тонкую полоску губами. Баки пытается улыбнуться ему, но не может.

– Я отправил тебя туда сам, потому что это было правильно. Но в глубине души… – Баки заканчивает, не давая себе времени передумать. – Больше всего на свете я хотел, чтобы ты остался.

– Почему не попросил остаться? – У Стива хриплый, несчастный голос.

Баки вздыхает и мучительно подбирает нужные слова:

– Ты сломался, Стив. Из нас двоих именно ты был стойким оловянным солдатиком. Я не знаю, что ты... Он... Пережил в те пять лет, пока мы все были мертвы, но у него был такой взгляд, когда мы вернулись... Как будто он смотрел мимо нас. Мы вернулись, но это как будто уже не имело значения. Он как будто ждал, что мы снова исчезнем в любой момент. Даже уже не боялся этого, а просто... ждал, что так и будет. Как будто на надгробия смотрел, а не на живых людей, понимаешь? А что я мог ему дать?

– Ты мой друг, Баки.

– Я калека.

Стив, разумеется, горячо возражает:

– Это неправда! Ты моя семья, всегда был и всегда будешь.

И Баки знает, что это так, но выбор давно сделан. Они его сделали – оба.

– Со временем… становится лучше. Но это не отменит того, что со мной делали... делали страшное, Стив. Не отменит того, что я творил сам. Когда мы впервые встретились в этом веке, я едва мог нормально говорить. Мы даже и не разговаривали особо до этого ебучего Таноса. Все случилось слишком быстро: ты нашел меня в Румынии, мы встряли в очередную историю. Больше года я жил в другой стране. Меня подлатали там, но вы были в бегах, и сначала ко мне никого не пускали. Так что мы редко виделись, и, если это все же случалось, я как-то… Больше слушал. Не сказать, чтобы открывался. Не хотел добавлять головной боли всем, наверное. Только мне стало получше, пришел Танос, и все покатилось к чертям собачьим... После, когда мы вернулись, ты, Стив, так сильно сдал. Я не знал, чем помочь, но должен был. Тебе нужна была опора. Что-то, в чем ты был бы уверен. Ты у меня спросил: «Как ты здесь без меня, Бак?» И я ответил, что буду в полном порядке.

Стив отворачивается и долго молчит.

– Я не чуткий человек, Бак, – наконец нарушает он тишину. – Я сейчас вот знаешь что вспоминаю? После плена ты всегда засыпал позже, а просыпался раньше меня, хотя до этого, до войны, до Гидры мог спать часов по двенадцать и уж точно никогда не вставал с рассветом. Почему так?

– Я плохо спал.

– Ты плохо спал, – повторяет Стив, и Баки не нравится, как стремительно он уходит в себя. – Тебе снились кошмары?

Баки сглатывает:

– Да.

– Вот видишь, – говорит Стив блекло и кивает. – Я не знал. Не замечал. Хотя казалось бы, я ведь видел, я знал, что с тобой что-то сделали тогда, после Аццано. Но потащил тебя за собой. Ни хрена ведь не замечал дальше своего носа. И ты, конечно, не говорил – но я и не спрашивал. Как мы разучились разговаривать, Бак? Мы вообще умели? Когда-то ведь точно умели...

– Стив.

– И сейчас думаю, – в его голосе отчетливо звучит отвращение, – сколько же еще вещей я не замечал.

– Стив! – Баки не хочет этого слышать. Это больно, это несправедливо – по отношению к ним обоим.

– Я не могу тебе ничего объяснить и никак оправдаться тоже не могу. Я не знаю, почему я здесь, и все воспоминания, все после того, как я разбился, похожи на решето. Я не помню ни как нашел тебя, ни как потерял. Зато отчего-то помню кучу странных вещей. Ну, знаешь, инопланетяне там, норвежские боги. – Стив пытается улыбнуться, но получается так себе. – Все эти путешествия во времени. А что, если... – Его голос срывается, и Баки вскидывается, как сторожевой пес. – Что, если я не отсюда, если вернусь назад? Я ничего не помню, зато я чувствую, что сделал что-то ужасное. И я бы не хотел... Черт... – Он с силой трет лицо обеими ладонями, и окончание фразы звучит совсем глухо. – Мне просто нужно больше времени.

– Стив, посмотри на меня, пожалуйста, – просит Баки.

Стив отнимает ладони от лица и поднимает голову. У него больной, отчаянный взгляд:

– Мне нужно больше времени с тобой. Я не знаю, почему я ушел. Я ведь не хочу тебя оставлять.

Баки сгребает его в охапку и сжимает со всей силы. Стив приглушенно охает.

– Прости. – Баки поспешно отстраняется.

– Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Стив, послушай меня...

– Ты знал, – перебивает Стив с упрямой решимостью на лице, – что я очень любил тебя рисовать?

Баки сначала почему-то мотает головой, но тут же кивает.

– Что, если я действительно не отсюда и меня отправят назад? Сколько у нас времени, Бак? – тоскливо спрашивает Стив. – Час? День? Неделя?

– Не знаю. Я не знаю.

Стив кусает губы, смотрит куда-то мимо Баки, за его левое плечо, и говорит медленно и задумчиво:

– А я ведь вспоминаю. Кошмар, который мне вчера снился – в нем был Танос. Он щелкнул пальцами, уничтожил половину Вселенной, а я не смог его остановить. Это я помню, и многие другие вещи тоже встают на свои места. Например, проект «Озарение». Или как не вернулась Наташа. Как Тони погиб. Вот только я не помню там тебя. Ни как мы снова встретились, ни как ты исчез на пять лет. Ничего. И я думаю: может быть, там, куда я вернусь, тебя и вовсе нет. Может, ты просто погиб, тогда, в сорок пятом. Что мне делать, если это так?

– Не знаю, – повторяет Баки едва слышно.

– И, возможно, – горько продолжает Стив, – это может быть последний, по-настоящему последний раз, когда я тебя вижу.

– Стив, я не знаю, что тебе сказать, – беспомощно отвечает Баки. – Когда ты видел кошмар, ты звал меня. Может быть, это что-то значит.

– Я этого не помню. – Стив прикрывает глаза. – Видимо, этот кошмар я забыл.

– Сколько ты уже вспомнил?

– Мало. Достаточно. – Стив снова открывает совершенно несчастные глаза. – После читаури, – вдруг невпопад говорит он, – мы с ребятами отправились поесть в какую-то забегаловку. И я из окна увидел двух парней, может, чуть постарше меня. Они целовались прямо посреди улицы, при свете дня, никого не боялись. Я удивился и что-то сказал, точно не уверен. А Тони посмотрел на меня, как на психа, и заявил: «Кэп, ты б погуглил, прежде чем рот открывать». Оказывается, в двадцать первом веке это нормально. Не думал, что это вообще возможно.

– Я пробовал онлайн-знакомства. – Баки понимает, что несет чушь, но молчать сейчас почему-то очень страшно. – Все эти приложения, какой-то кошмар. Вместо нормальных фотографий люди ставят все подряд, половину времени вообще не понятно, на что смотришь. И девушки еще ладно, но мужики – это что-то. Никогда не знаешь, прилетит тебе чей-то член или очередная фотка с тигром. Я все думал: при чем тут вообще тигры? Оказалось, что это мода такая: мол, тигр на фотографии – плюс сто очков к привлекательности...

– Ладно, – говорит Стив, перебивая его. – Ладно. – И снова смотрит на Баки в упор. – Давно, еще до войны, у меня были эти чувства. Как наваждение. Я долго не понимал, что это, почему смотрю, как ты смеешься – и в груди болит, почему рисую тебя постоянно. Потом понял и испугался. Струсил. Да, наверное, кто бы не струсил тогда… Пожалуйста, если решишь меня ударить, не бей этой своей супер-рукой, ладно?

Стив наклоняется вперед и целует – очень бережно. На самом деле, это даже сложно назвать поцелуем: мягкое, целомудренное прикосновение губ к губам, которое сразу же исчезает.

Стив невесело улыбается:

– Вот так. Всегда хотел это сделать.

Баки смотрит на него во все глаза и открывает рот, закрывает, силится что-то сказать, объяснить, – но слова не идут.

И тут раздается оглушительное стрекотание вертушек, а в окна бьет свет.

– Барнс, Роджерс, – скрипит искаженный мегафоном голос. – Выходите из дома так, чтобы мы видели ваши руки! Повторяю, выходите из дома...

Баки ругается сквозь зубы:

– Я идиот, какой же я идиот, проверил, называется, они ведь наверняка вживили тебе жучок...

– Все нормально, – говорит Стив пугающе спокойно. Встает на ноги и шагает к двери, заложив руки за голову. Баки идет за ним, послушно копируя движения.

Наверное, это его наказание: получить то, что хочешь, чтобы сразу же это потерять, – и так по кругу, бесконечно, – так думает он, когда их разводят в разные стороны и, тыча автоматами между лопаток, рассаживают по разным вертолетам.

Баки не сопротивляется.




Спустя пару часов бессмысленной тишины в комнату, где, почему-то без наручников, запирают Баки, заходит Рамбо. Она не выглядит разъяренной или обеспокоенной, и на приветливом лице играет полуулыбка, но Баки все равно внутренне подбирается, готовясь к худшему.

– Мистер Барнс, – говорит она с коротким смешком. – Я могу вас понять, но в будущем, прошу, воздержитесь от таких поспешных решений. Я не передала данные о вашем с мистером Роджерсом побеге в вышестоящие структуры исключительно из уважения к вам обоим. Но вы должны понимать, что второго такого раза не будет, особенно с вашей историей.

Баки отводит глаза:

– У меня были причины.

– Не сомневаюсь. – Рамбо кивает. – Впрочем, это уже неважно. Вы, главное, выплатите стоимость уничтоженного вами имущества – и на этом претензии сняты. Но разговор пойдет не об этом. У нас есть новости. Мистеру Роджерсу я их уже озвучила.

Баки сжимает руки в кулаки, чтобы сохранить остатки самообладания.

– Я слушаю.

Рамбо смотрит на него неожиданно мягко.

– Мистер Барнс. Успокойтесь, пожалуйста. На вас лица нет. Ничего ужасного я вам не скажу. Выдыхайте.

– Да говорите уже.

– Когда Мстители вернулись в прошлое, чтобы найти Камни Бесконечности, как вы знаете, случайно были созданы новые варианты будущего, которые не должны были существовать.

Баки отрывисто кивает.

– Мистер Роджерс, как вам известно, должен был решить эту проблему.

– Я только не понимаю, откуда это известно вам. – Он опускает голову и смотрит на нее исподлобья.

– У меня есть источник, – улыбается капитан Рамбо. – В общем, так получилось, что мистер Роджерс вмешался в поток времени и создал новый вариант. А этого допускать было нельзя. И это очень не понравилось неким уполномоченным структурам.

Баки почти спрашивает, что за уполномоченные структуры такие, но вовремя прикусывает язык. Ясно же, что никто ему подробности не расскажет.

– Как понимаете, я не могу вам сказать всего. И я сама, признаться, всего не знаю. Но мистер Роджерс... – Она хмурится. – Мистер Роджерс пошел на сделку, чтобы исправить свою ошибку. Из его памяти стерли то, что он не должен был знать, и отправили домой. Сюда. Он не мог оказаться здесь раньше, – она бросает на Баки быстрый и осторожный взгляд, – своей смерти, поскольку один и тот же человек не должен дважды существовать в одном времени.

Баки чувствует себя так, словно его огрели по голове. Мысли путаются. Второй раз за день он напрочь лишается дара речи.

– Мистер Барнс, вы в порядке?

– Я... Да, порядок... Хотя, нет, не думаю, – отвечает он севшим голосом, запинаясь, и прочищает горло. – Что теперь? Что вы собираетесь делать?

– Мы – ничего, – пожимает плечами капитан Рамбо. – У мистера Роджерса, впрочем, есть варианты. Он может присоединиться к М.Е.Ч.у на лунной орбитальной станции, помогать нам в земных миссиях или же просто остаться на правах гражданского.

– Вот как. Хорошо. Ясно. Да, я... Понял, – бормочет Баки. Тут до него вдруг доходит – и это как удар в грудь. Мгновение ему кажется, что он больше никогда не сможет пропустить воздух через легкие.

– Стив... Роджерс, где он? Где? – Наверное, Баки выглядит как полный псих, но ему абсолютно плевать.

Рамбо еще раз пожимает плечами:

– Он больше не под нашим наблюдением, но, если не ошибаюсь, должен быть в столовой с мистером Уилсоном.

Баки вскакивает на ноги. Рамбо предостерегающе вскидывает руку:

– Подождите, пожалуйста! – Она тянется к толстой папке, лежащей по центру стола, и достает оттуда запечатанный конверт. – Мы получили сегодня утром два письма. Одно с подробностями этого дела, второе – для вас. Возьмите.

Баки забирает у нее конверт и несколько секунд непонимающе смотрит на выведенное знакомым аккуратным почерком: «Джеймс Б. Барнс».

– Как это возможно? – выдыхает он наконец. – Стив ведь…

– Он отправил их перед смертью, – поясняет Рамбо. – Я думаю, ваше письмо объяснит вам все куда лучше меня.

Баки прячет конверт в карман и спрашивает:

– Тогда это все? Я свободен?

– Да, мистер Барнс, вы можете идти. – Она хмыкает. – Только, пожалуйста, больше ничего не ломайте, иначе…

Баки вылетает за дверь, не дослушав.

– Где столовая? – спрашивает он у первого попавшегося человека в коридоре. – Куда идти?

Тот отшатывается, испугавшись его безумного вида, но все же указывает в нужном направлении. Баки срывается на бег. Бежит так, словно от этого вся жизнь зависит, и, наверное, это не так уж и далеко от правды.

Стив сидит за столом перед полным подносом, не притрагиваясь к еде: уставший, бледный и хмурый. Сэм что-то рассказывает, активно жестикулируя. Баки останавливается перед ними, согнувшись пополам и уперев руки в колени.

– Стив, – хрипит он, задыхаясь.

– Бак, ты что?..

Баки набирает в грудь воздуха и говорит то, что должен был сказать давным-давно:

– Пожалуйста, не уходи. Не надо никакой Луны. Останься, или хоть меня возьми с собой.

– Баки, послушай…

– Пойдем. – Баки хватает его за руку и буквально выдергивает из-за стола, не обращая никакого внимания на обеспокоенный оклик Сэма, а потом тащит в сторону коридора. Стив молчит, но послушно идет и не отнимает руку. Уведя его на достаточное расстояние, Баки разворачивается, берет его за плечо и, притянув ближе, целует, не давая себе задуматься. Поцелуй выходит ужасным, потому что они сталкиваются всем, чем только можно: носами, лбами, зубами. Но Баки плевать, он лишь на секунду отстраняется от охнувшего Стива, чтобы поменять угол, и тянется к нему снова. Второй раз выходит удачнее, но Стив внезапно упирается обеими руками ему в грудь и отталкивает.

– Баки, – повторяет он снова и выглядит ужасно смущенным, но не отводит взгляда. Баки затапливает эмоциями, яркими и теплыми, как солнечный свет. Его храбрый Стив. – Я отказался. С меня хватило и Щ.И.Т.а. Я остаюсь, и я прошу прощения за свой внезапный порыв. Я остаюсь в любом случае, и тебе не обязательно…

– Я влюблен в тебя с тридцатых, – обрывает его Баки.

Стив закрывает рот и замолкает, глядя на него во все глаза.

– Я обманывал себя, что это пройдет, что ты похож на девчонку, хотя какая ж из тебя девчонка. Хотел, чтобы у тебя была нормальная семья, ты же столько говорил про семью. А дальше война – и у тебя появилась Картер.

– Господи, Баки, – бормочет Стив. – Что ты такое говоришь.

– Говорю, что хочу, чтобы ты еще раз... – Баки запинается и не заканчивает фразу, потому что Стив неожиданно протягивает руку и трет большим пальцем складку у Баки между бровей, как будто пытаясь ее разгладить. Но сразу же делает шаг назад, с силой прижав ладони к глазам:

– Прости. Давно хотелось так сделать. Я… Слишком много всего случилось за три дня, Бак, я ничего не понимаю. Вообще.

– Я тоже, – признается Баки, отводит руки Стива от лица и целует его, снова. На этот раз Стив ему отвечает.




В последнее время Баки почти не снятся кошмары. Ему, впрочем, и нормальные сны теперь снятся редко, но он не жалуется.

За окном пасмурно, и за плотными шторами кажется, что совсем темно, хоть часы и показывают утро. Баки поворачивает голову и смотрит на мирно спящего Стива. На то, как падают на щеки тени от ресниц, на отросшую челку, расслабленный, ярко очерченный рот. Засранец опять скинул с кровати свою буржуйскую подушку и спит без нее. («Пятьсот пятьдесят долларов за подушку, Стив! Да у нас посудомоечная машина столько стоила!» – «Зато она идеальной жесткости. И тут пишут, что спасает от остеохондроза». – «Какой, к черту, остеохондроз, ты суперсолдат!») Баки улыбается. Он вообще сейчас до неприличия часто улыбается рядом со Стивом.

Иногда, в плохие дни, Баки подолгу не открывает глаза. Он боится не увидеть Стива рядом, понять, что это все ему приснилось. Что его хорошенько поджаренный мозг состряпал счастливую фантазию, и она вот-вот затрещит по швам и рассыпется в прах. Баки знает, что Стив все понимает, потому что каждый раз, когда тот просыпается раньше, то старается громче греметь посудой, а еще напевает что-нибудь под нос, включает телевизор, хотя в другое время перемещается по квартире очень тихо.

Бывает так, что плохие дни случаются и у Стива. Он вспомнил практически все, кроме того, что случилось во время его путешествий во времени, – и всех из двадцать первого века, кроме Баки. И иногда то, что эти воспоминания потеряны навсегда, доводит Стива до исступления. Тогда он замыкается в себе и отказывается разговаривать. Уезжает с утра пораньше, и вечером Баки видит синяки и разбитые о тренировочные снаряды костяшки: даже нечеловечески быстрая регенерация не справляется. По ночам после подобных эпизодов, в темноте, Стив обнимает Баки так, что трудно дышать, и вжимается губами в пульс над ключицей, а потом, чаще всего, они занимаются любовью: так, как обычно, в другие дни, им не хватает терпения. Стив прижимает его к постели, целует шею, лопатки, поясницу, подготавливает настолько тщательно, что Баки иногда кончает от одних только пальцев, а потом заполняет его и двигается медленно и сильно, и Баки неизменно искусывает губы в кровь, чтобы не кричать в голос.

По крайней мере, причину, по которой Стив не помнит часть своей жизни, они все-таки выясняют. Баки долго не решался открыть то письмо, которое передала ему Рамбо, но однажды все же пересилил себя.

«Привет, Бак, – говорилось там. – Я скоро умру. Умирать мне, впрочем, совсем не страшно. Я и так прожил целых три жизни, и это больше, чем может просить человек. Как знать, возможно, на той стороне я снова встречу тебя, ведь в моем времени я тебя пережил. К тому же, я знаю, что здесь и сейчас еще не конечная, во всяком случае, не для тебя. Мне только жаль, что я не могу тебе, готовящемуся меня потерять, этого сказать. Не могу рассказать, что ты меня еще обязательно увидишь.

Прости меня за то, что причинил тебе столько боли своим эгоистичным решением уйти и не менее эгоистичным решением вернуться. Поверь, если бы я мог что-то изменить, мог забрать у тебя всю твою боль и стереть все шрамы, я бы сделал это, не задумываясь. Но одно я знаю наверняка: мы не должны менять ход времени.

Правда в том, что я так никогда и не вспомнил, что случилось со мной на той миссии. Так и не узнал, почему забыл о тебе сколько вещей: как нашел тебя, как дрался за тебя с Тони, как снова не смог спасти. Поверь, последнее, чего бы я хотел – потерять даже минуту проведенного с тобой времени. Должно быть, иначе просто было нельзя. Иногда я вижу сны о том, чего не помню, но всегда забываю их наутро. Но ты расскажешь мне – все самое важное и ценное, так что главное у меня останется.

За эти годы я привык думать, что все к лучшему, потому что знаю – я сам выбрал забыть. Дал себе шанс на жизнь, которую мы оба заслужили. И это так странно, ведь знаю я это потому, что мне об этом скажешь ты, прочитав в письме. Удивительная штука – путешествия по времени, правда?Я смог передать Сэму щит только потому, что когда-то уже его передал. И это письмо, каждое слово в нем, существовало задолго до того, как я его написал.

Хоть я и не могу рассказать о нашем будущем ничего конкретного, кое-что я все же скажу: пожалуйста, поверь, что я тебя больше не оставлю. На самом деле, никогда и не хотел оставлять. Все будет хорошо. Будь счастлив и знай, что одно твое присутствие делает счастливым и меня.

Вместе до самого конца, Бак.

Люблю,

Стив».

Он тогда перечитал эти строчки раз сто, прежде чем Стив нашел его, сжавшегося в комок в углу комнаты. Баки молча протянул ему листок и обхватил себя руками, чтобы унять дрожь. Стив послушно прочитал письмо и надолго замолчал. В конце концов, он потянул Баки на себя, обхватил его лицо ладонями и сказал, очень серьезно:

– Я люблю тебя. – И обнял его, очень крепко.

Стив рядом с ним вздыхает во сне и тянется ближе. Баки чувствует, как к горлу подступает волна нежности, и жмурится, чтобы перестало печь глаза. Сегодня, пожалуй, хороший день, поэтому не страшно поспать еще немного.

Когда Баки открывает глаза во второй раз, Стив уже проснулся и листает что-то в телефоне. Голова его, как ни в чем ни бывало, лежит на возвращенной в постель подушке.

– Я все видел, – говорит Баки, – Ты не скроешь свое преступление.

– Хм? – улыбается Стив, бросив на него быстрый взгляд. С этого ракурса видно, что на носу у Стива веснушки, и Баки совершенно очарован, но не подает виду и как можно серьезнее настаивает:

– Пятьсот пятьдесят долларов. И они постоянно оказываются на полу. Не делай вид, что не знаешь, о чем я.

Стив смеется, откладывает телефон и коротко целует Баки, прежде чем сесть и спустить ноги с кровати. Достает идеально сложенные футболку и домашние штаны, одевается, идет в сторону ванной. Баки неотрывно наблюдает за ним из-под ресниц, пока на живот с размаху не прыгает Кот.

– Уйди, а, – беззлобно ворчит Баки, но все равно чешет бархатную шерстку за ухом.

Стив выходит из ванной и смотрит на них: от его взгляда становится тепло и щекотно. Кот мяукает.

– Сейчас вас покормим, – обещает Стив и Коту, и Баки, а потом, зевая, идет греметь мисками и жужжать кофемашиной. Утро наполняется запахами и звуками. Кофемашину, конечно же, купил сам Стив сразу после переезда, как, впрочем и много чего еще.

Стив, в первый раз увидев эту квартиру, потемнел лицом и принялся возмущаться: «Господи, Бак, как ты здесь живешь? Да у тебя же из техники тут только чайник с холодильником и телевизор. А зачем тебе, в общем-то, и холодильник, да? Там же мышь повесилась. А кровать? Нет, мне тоже сложно на этих ужасных мягких кроватях, но есть же специальные жесткие матрасы…»

Первый в своей жизни поход в Икею Баки никогда не забудет. Они умудрились потеряться там три раза, несмотря на то, что строго следовали указателям, получили нагоняй от какой-то старушки за то, что слишком громко спорили, какой выбрать комод, и так в итоге ничего и не купили, а заказали вечером онлайн. Всю неделю они безостановочно собирали мебель, потому что Стив уперся рогом и наотрез отказался делать это без инструкции, а Баки перепутал между собой коробки абсолютно одинаковых на первый взгляд шурупов. Под конец той недели, как ни в чем не бывало, домой вернулся Кот. Стив, услышав его кличку, еще долго веселился: «Нет, серьезно, “Кот”? А вот если б тебя мама “Человек” назвала, тебе бы нормально было? Чем ты хоть его кормишь?»

Баки, закончив с утренней рутиной, замирает у входа в кухню, прислонившись плечом к дверному косяку, и завороженно смотрит на широкую спину и светлую макушку.

Стив оборачивается и вопросительно поднимает брови:

– Что?

Баки качает головой:

– Все хорошо.

Стив ставит перед ним тарелку сэндвичей и чашку кофе с молоком, точно такого, как Баки любит. Целует походя, а потом наливает себе отвратительной, черной как ночь бурды и садится напротив. Кот, который только этого и ждал, сразу запрыгивает к нему на колени.

– Напомни мне как-нибудь приготовить нормальный завтрак, – беззлобно ворчит Баки, утаскивая сэндвич с тарелки.

– Можно подумать, ты умеешь.

Баки хитро прищуривается:

– Представь себе!

Стив поначалу смеется, но, осознав, что Баки говорит серьезно, качает головой:

– Когда это ты научился?

– Ох, Стив, это…

– Не произноси эту фразу! – перебивает его Стив с мученическим стоном.

– ...Долгая история, – заканчивает Баки, не обращая внимания на притворный тяжелый вздох. – И я ее тебе обязательно когда-нибудь расскажу.

За окном опять май, и Баки ничуть не удивляется, когда посреди пасмурного неба приглушенно гремит гром и, как по мановению волшебной палочки, падает капля, другая, а потом на город стеной обрушивается ливень. Это значит, что Стив точно не потащит их сегодня в очередной музей, и, если повезет, можно будет провести день, валяясь в кровати.

Баки смотрит на дождь, заливающий оконные стекла, прячет улыбку в кофе и думает, что, в сущности, ничего не имеет против.


Примечания:

(*) «It's Been a Long, Long Time» – биг-бэнд песня Гарри Джеймса, вышедшая в 1945 году и ставшая послевоенным хитом. Впервые появляется в MCU в «Зимнем Солдате» перед первой встречей Стива с Баки.

(**) Реально существующая история. Во время Первой мировой войны в Баренцевом море немецкая подводная лодка остановила британский пароход. На борту парохода было несколько десятков тонн взрывчатки, а на палубе размещалось несколько грузовиков «Остин». Немецкие подводники приказали британским морякам покинуть корабль, после чего приступили к его затоплению. На борту лодки была пара торпед, но немцы решили их сэкономить и стали расстреливать пароход из пушки, целясь ниже ватерлинии. И надо же такому случиться, что именно там, ниже ватерлинии, была складирована взрывчатка. После очередного попадания снарядом она сдетонировала. При этом с палубы мощным взрывом сорвало грузовик, он взлетел в воздух и упал точно на подлодку, получившую фатальные повреждения и камнем ушедшую на дно.