все мнения

Puhospinka

6. И еще кое-что

merry chris(tmas)
автор: Альисс

Есть в фике какой-то очарование наивности — хотела написать я, но не написала. Потому что он написан настолько плохо, что им можно пытать.
Местами напоминает сочинение не очень старательного школьника на тему “Что вижу, то пою”. Местами — попытку писать красиво и возвышенно. Провал по обоим пунктам.
Отмечу, что автор не стесняется экспериментировать, у него есть потенциал, мне кажется, и попадаются необычные образы.
Например:
Виктор оказался и здесь достаточно талантлив, чтобы раскрыть устрицу.
Судя по контексту, автор имел в виду “извлечь жемчужину” или “разомкнуть створки, выпустив на свет талант” (а то, что у Юри створки были закрыты настолько плотно, что все на нем поставили крест — это бесспорно), но судя по дальнейшему упоминанию Шекспира, тут должно быть что-то вроде “вскрыть мечом мир как устрицу”. Но в любом случае сформулировано так, что первая ассоциация — гастрономическая. И оттого сравнение выглядит смешно. Не нужно никакого таланта, чтобы пожрать устриц, эй. Заодно возникают вопросы — все остальные подвиги Виктора были такого же уровня эпической сложности?
Я в принципе стараюсь воздерживаться от советов, это вовлекает автора в отзыв больше необходимого, а я и так перегнула палку. Но не могу удержаться.
Точность. Вот что нужно тексту. Точность не только в словах, но и в отдельных сценах. Понимание, что именно автор пишет и зачем.
Проблемы текста состоят из двух базовых пунктов, тесно связанных друг с другом.
Первое — это плохо сформулированные предложения. Вплоть до нечитабельности.
Катание Юри, когда тот не «разваливался» и не начинал буквально вязнуть во льду, перенервничав, Крису нравилось уже не один сезон. В отличии от Виктора, даже спортсменов из одной с ним разминки замечающего не всегда — о прямых конкурентах все равно расскажут тренеры, а остальные пусть сначала себя проявят.
Второе — мусор в содержимом. Как будто автор точно не знает, о чем именно хочет рассказать, и оттого история размывается, ветвится на неважные эпизоды, которые ни к чему не ведут и ни на что не работают. Например: зачем Крис утопил телефон? Просто эпизод ради эпизода, такие обычно выходят, когда текст “не идет”, и нужно “расписаться”.
Или вот, противоречит сам себе:
— Что ты тут делаешь? — не этими словами Крис планировал начинать Сочельник. И к неожиданным гостям в родительском доме он был не готов. Абсолютно не готов. Даже к таким. Особенно к таким.
Он застыл, растерянно кусая губы. На мгновение захотелось позвать маму, и, как в детстве, обиженно, спросить, почему Виктор открывает дверь их дом. Ну, то есть, на самом деле, Виктор в доме его родителей на Рождество — вещь слишком традиционная, чтобы считаться странной. Виктор проводил с Крисом и его семьей зимние праздники последние лет… семь? Точную цифру Крис назвать затруднялся, а вот мама точно помнит, если ее спросить.
Крис удивляется, что в доме родителей его встречает Виктор, потому автор с какой-то целью поясняет, эй, Крис, вообще-то Виктор последние семь лет проводит с ними всеми Рождество. Но даже после этого Крис продолжает жить своей жизнью и изумляться.
Думаю, задумка была написать милую рождественскую комедию, в которой все знают, что Виктор влюблен в Криса, кроме самого Криса. Но из-за исполнения вышел грустный рассказ о слабоумном мальчике без телефона.

Из плюсов отмечу, что это первый фик, где обыграно название на английском.
Зачем в тексте эпилог про совершенно другой пейринг, я понять не смогла.

Что можно сделать с текстом? Отложить на полгодика. Перечитать. Переписать каждое предложение до максимальной степени читабельности. На этом этапе не нужна пурпурная проза. Текст нужно сделать технически понятным.
Далее разобрать каждый эпизод — нужен он или нет, если нужен, то зачем (да, мы все пишем свои истории кровью сердца, и я тоже, но лишнее лучше удалить). Когда есть ответ на вопрос “зачем” — переписать эпизод так, чтобы этот ответ читался из текста.
Ведь если отжать всю воду, продраться через дремучий лес яхонтовости и кирпичности, можно найти симпатичную историю. С симпатичными, узнаваемыми персонажами.

Общее впечатление: 1/10. Один балл накинула за название на английском

Тесное сотрудничество
автор: Riru

Этот фик мне понравился.
Точка зрения Ло и его грубоватая речь очень подошли самой истории, читалось легко, и я не заметила, как провалилась в текст.
Тут еще такая штука: бывает, читаешь себе спокойно, а потом фокальный персонаж как начнет дрочить на товарища, что прямо читаешь и обмахиваешься платочком.
Причем автор это не рассказывает, не показывает, читатель сам делает выводы.
Вот мне понадобилось два платочка.
Такой получился чувственный текст, причем Ло сам не понимает — насколько его взгляд на Дрейка плотский, причем не в хирургическом смысле. Кстати, этот мелкий самообман мне тоже понравился.
Описание креста, частей тела — Ло любуется, и не осознает этого.

Отдельно понравилось, как ловко и изящно автор вкинул интригу, и также изящно ее разрешил. Конечно же, читателя с самого начала интересовало, почему же, почему же у этих двоих все постоянно идет не так. Вроде бы мелочь, но легко захватывает внимание — и держит его в параллель с развитием отношением. И разгадка очень удачно ложится на сам текст, на его настроение, подходит ему.

И я вот думаю. Может, все дело в том, что мне очень понравился Дрейк? Серьезный, чуть неловкий и зажатый, очень серьезно относящийся к Ло. И при всем при этом ему явно импонирует чувство юмора Ло, чувствуется скрытое веселье.
Все-таки обаятельные герои — моя слабость.

Про порно скажу отдельно. Очень часто романс заканчивается сексом. Это самый простой, частый, эффектный, эффективный (какой угодно) вариант кульминации, логическое завершении истории взаимного влечения, этакая точка с запятой в отношениях. И мне всегда интересно, как автор вписывает секс. И вписывает ли. Даже не в смысле подрочить, а как он чисто технически исполняет такую специфическую часть работы.

В этом фике секс есть, а порно нет. С одной стороны, жаль — мне понравилось, как написан весь текст, было бы интересно посмотреть, как автор написал бы порно. С другой стороны, автору виднее, получилась бы у него эта часть или нет. А вдруг бы не получилась? И тогда все впечатления насмарку.
С третьей стороны, автор и тут остался верен себе. Он не стал писать секс. зато описал его последствия.
И это, знаете, такое порно, что воображение пустилось вскачь, мозг вскипел и срочно потребовался третий платочек.
Ло на всякий случай посмотрел на свои ноги. На тонких бедрах красовались симметричные черные полосы в форме длинных пальцев. А кроме них ничего и не было. Блядь.
— Скажи мне, что ты не про синяки, — спокойно начал он.
На это Дрейк всё-таки вскочил:
— Да! Да, я про синяки, а ещё про укусы по всей твоей тощей спине, шее и… у тебя кровь из плеча идёт, — тупо закончил Дрейк, как-то испуганно оглядывая Ло.
Он что, покраснел? Хмурый и смущённый Дрейк. Мог ли этот день стать лучше.

И правда.

Общее впечатление: 8/10. За Дрейка

Merry Chris(tmas)Тесное сотрудничество

Puhospinka

url

5. Кто-то тут не очень умный

Между прошлым и будущим
автор: тау кита 77

Иногда я думаю, что у неплохих авторов просто кинк на тупых героев.
Сквало красивый и тупой, Ямамото умный и бейсболист.
А ведь все так хорошо начиналось.

Тот случай, когда с самого начала захватывает узнаваемым миром, узнаваемыми героями, причем первые предложения — это зачастую шатко, непонятно, читаешь текст и не знаешь, куда выведут ощущения.
А потом одна деталь — и картинка складывается, авторский мир проникает в тебя, и думаешь — хорошо-то как. Для меня такой деталью стал образ Луссурии.

В большом кресле, поджав под себя ноги, уютно устроился Луссурия: одной рукой помахивал хвостом обмотанного вокруг шеи фиолетового боа, в другой — книга, которая с одинаковым успехом могла оказаться и пошлым дамским романчиком, и «Пиром» Платона, и учебником суахили, — любовно обернутая в розовую с блестками бумагу.
— Не хочешь меня заменить? Там как раз твой боксер будет.
— Спасибо, для такого ленивого вечера он слишком...
— Экстремальный?
— Живой, я бы сказал, но твое определение тоже сойдет. Так что нет, милый.

Уже в дверях, не удержавшись, Сквало спросил:
— Суахили?
— Почти, — рассеянно проронил Луссурия. — Венгерский.
И снова уткнулся в книгу.

С большим удовольствием читала. Автор неторопливо раскладывал детектив, осторожными такими мазками рисовал пробуждающиеся чувства Сквало, точнее — осознание его чувств. Само описание мне казалось скуповатым, но все-таки основной линией в тексте был детектив, параллельно которого шел романс, так что это было объяснимо.
А потом…
Нет, сюда просится это видео, просто чтоб вы понимали мои чувства:
https://www.youtube.com/watch?v=A6y_6XArlaU

— Слушай, — решил уточнить Сквало, когда паззлы в голове встали на свои места, — а что, у Джузеппе есть какой-то знакомый ученый, который способен сделать коробочки?
— Ученого нет, — Энрико успел доесть мороженое и скреб по донышку креманки, собирая подтаявшие остатки. — Но оружейник есть.
***
Облегчение — так Сквало мог описать свое состояние. Через пару дней можно будет вернуть Коррадо матери, попутно аккуратно подкинув информацию о разработках коробочек за спиной Вонголы и убрав в сторону одного из претендентов на место дона Семьи Микели чужими руками.
Подождите.
Подождите, автор. Хорошо, у Сквало паззл сошелся, а мы? А я? А мне? А почему? Почему я не чувствую облегчения? Что это за “рухнули на софу — растрепанная Жози принялась приводить себя в порядок”? А как Сквало дошел до мысли такой…
А гдеее?!

Ну, то есть… Я понимаю, что детектив — это не самое важное в романтической истории про Сквало и Ямамото. Но звездочки вместе рассказа о том, почему убийца — именно дворецкий, и как уважаемый детектив до этого додумался, это все равно на мой вкус перебор. Возможно, если бы до этого текст менее успешно прикидывался детективом, я не была бы настолько разочарована.
И дальше встал второй вопрос. Если это не детектив, а антураж, то где тогда романс? Намеков на чувства Сквало было маловато, потенциально интересная линия (о том, что в будущем этих двоих что-то связывало, точнее, что Ямамото был влюблен в Сквало из будущего) оказалась за кадром, по сути, одно робкое упоминание, которое, если ты не шипппер, нужно разглядывать под лупой, в настоящем у этих двоих никакого развития нет, поцелуй внезапен как Леви в пачке тянет носочек — и это все?
Нет, не все. Еще в тексте есть экшен. Все мы понимаем, что если герой узнал, кто преступник, то он пойдет в логово врага:
а) один
б) не подготовившись
в) никому ничего не сказав.
А все потому что Сквало красивый, но тупой.
Причем мы все понимаем, что здравый смысл — последнее, ради чего пишутся такие сцены. Кинк на деву в беде — прекрасный кинк. Если при этом дева орет и матерится, то дайте два. Не будь кинка, Сквало бы скучно позвонил своим людям, назвал адрес, операцию бы подготовили, всех выебали, но кого бы тогда спасал Ямамото?
Другое непонятно. Что помешало Сквало сказать Ямамото (да кому угодно), куда он собирается? И кинк остался бы цел, и Сквало не совсем тупой.
А то Ямамото догадался сообщить Хибари, мол, если через час не вернусь, иди по этому адресу и убивай там всех, кого встретишь, а Сквало — нет. И до своих лет он дожил, видимо, потому что профессия у него спокойная, а сам он — красивый блондин с волосами до жопы.

Итого — двенадцать тысяч слов, в которых вместо детектива — звездочки, вместо романса — Леви в пачке исполняет танец маленьких лебедей, а экшн такой, что плакать хочется.
Читатель в моем лице фрустрирован и опечален.

Но Штирлиц знал, что лучше всего запоминается первое и последнее слово. Поэтому о снова о хорошем. Очень понравилось ружье со следом Дождя. Изящно получилось, и неожиданно, выстрелило вовремя и в нужный момент.
Я бы даже сказала, что именно ради этого "ружья" у нас Сквало такой тупой (иначе как бы Ямамото блеснул своей охуенностью, догадливостью и умением использовать животных из коробочки).
Если так, то мне грустно. Потому что с одной стороны я понимаю желание навертеть вокруг пришедшей в голову детали немаленькое миди. С другой - как-то мне кажется не для этого мы читаем и пишем романсовые пейринговые фики.

Общее впечатление: 5/10. За Луссурию и взятый след.

Пестики-тычинки
автор: J.Jey Will

Есть такие фики, про которые только вздохнуть и развести руками. Весь текст до ебли — этакий картонный задник к главному действу, автор так-сяк налепил какой-то антураж, и так сойдет. Иногда мне все это напоминало то ли конспект, то ли изложение вида “перескажите но чтоб не больше страницы”. Мох пружинил, деревья сплетались с кронами, под пологом сумрак, Куроо турист с фотоаппаратом, а теперь приступим к главному.
На порно подрочила, но сразу скажу — порно очень на любителя. Написано оно (с литературной точки зрения) примерно как и весь текст, но при этом достаточно откровенно и грязно. Мне лично такое нравится.
Еще мне нравится, что Куроо выебли, считаю — за тупость надо ебать.

Общее впечатление: 4/10. Спасибо, подрочила.

Между прошлым и будущим Пестики-тычинки

Puhospinka

url

4. Классические жанры

Худший способ скучать
автор: lisa_lis

Классический романс — одна штука.
История легко идет, и текст такой летний, солнечный, горячий, словно отдает накопленную за день жару. Разбросанные тут и там незамысловатые крючки, которые, тем не менее, надежно цепляют, заставляют предвкушать.
Яркие узнаваемые герои — все до одного, из-за таких текстов еще раз вспоминаешь, почему ты их всех так любишь, и почему любишь романтику — тоже.
История юста, осознания, как пыльным мешком по голове — и все это раскрывается перед читателем постепенно, так что невольно начинаешь сопереживать и вовлекаться в историю.
Особенно понравился Цукишима — очень он вышел у автора выпуклый, неловкий, угловатый, очень зажатый, и одновременно с этим — глубоко и тонко чувствующий, кинковый образ задрота в очках и его внутреннего мира.
Его дурная влюбленность в обормота Куроо показана очень скупо, в одной сцене, но она такая, что автору нет нужды повторять, читатель верит безоговорочно.
Даже Цукишиму можно застать врасплох, и это до того отчаянно и остро описано, что ничуть не удивляешься, почему Куроо никак не отпускает. Хотя тот вообще большой специалист залезть под кожу, а потом содрать пластырь и изумляться — да как же так вышло-то, люди добрые, ничего не сделал, только вошел.
В какой-то момент я насторожилась — мне показалось, что текст скатывается к нелюбимому мной тропу: “окружающие мудрожественно сводят пару”, но, к счастью, только показалось. Автор хорошо прошел по грани, отделяющей этот троп от здорового троллинга товарищей-гиен.

Общее впечатление: 8/10. Потому что могу.

love me now
автор: TlokeNauake

Анекдот вспомнила.
— Дорогой, я купила тебе подарок.
— Тащи скорее!
— Сейчас надену!

Старый добрый PWP для любителей ретро. В наш век осуждения “проблематик” и яойных штампов — глоток ностальгии, и это не ирония. Если вам надоело, что герои проговаривают согласие на секс друг с другом, если вам хочется почитать, как нижний ломается, а потом его предает тело, а верхний шантажирует “или мой кинк, или никакого секса” — этот текст для вас. Не без недостатков, конечно, но в последнее время выбирать не приходится.
Можно отлично подрочить, не включая голову.
У меня не получилось.

Дело бы так.
Вот, говорит Дазай, тебе кимоно, надевай, будем трахаться.
Чуя — да ни за што, да за кого ты меня принимаешь, да я бы никогда!
И читатель в моем лице примерно половину текста — столько, сколько ломается Чуя, — недоумевает — а что такого-то в примерке кимоно? Ну, мужское от женского отличается количеством частей (15 и 5, и в женское еще еще поди облачись правильно) и расцветкой. Причем мужские кимоно тоже бывают яркие. Нипанятна. Этот вопрос долго меня занимал и мешал сосредоточиться на главном.
И в общем, когда Дазай наконец-то сломил сопротивление Чуи (шантажом, угрозами и отказом от секса)...
Аккуратно подведенные карандашом глаза казались чужими. И слишком яркими ― особенно на фоне угольно-чёрных, на удивление длинных и густых ресниц. Чуя решил обойтись без пудры, но скулы подкрасил румянами, а губы ― ярко-красной помадой, от чего те сразу стали казаться более пухлыми, чем есть.
Подождите. Но ведь речь шла только о кимоно?
У меня две версии:
1. Чуя сам себе придумал дополнительную повинность и долго об нее бякался. Но ничего, Дазаю сюрприз будет.
2. Автор считал само собой разумеющимся, что к женской одежде прилагается декоративный макияж и блядство. Но ничего, читателю сюрприз будет.
Дальнейшее я читала со сложным лицом.
Чуя не стал звать Дазая домой ― почему-то это казалось неправильным. Вернее, не так ― неуместным. Переться в квартал красных фонарей, конечно, тоже было не вариантом, поэтому Чуя предпочёл компромисс ― снял квартиру, которая, в его понимании, вполне соответствовала образу жилища профессиональной жрицы любви: огромная кровать, тяжёлые портьеры, минимум лишней мебели и ванная, в которой можно устраивать заплыв.
…
…
…
Чувак, это просто кимоно. Причем судя по описанию — псевдокимоно, обычный халат с поясом. Что у тебя в голове? Почему трахаться дома в кимоно — неправильно? Почему улица красных фонарей — не вариант? Зачем нужен компромисс? И, главное, кому? Так много вопросов, так мало ответов.
К счастью, на этом прелюдия закончилась, и стороны приступили к сексу.
Описание секса мне понравилось, но иногда горячие моменты перебивались мыслевставками, которые выбрасывали из процесса.
Например:
― Да, вот так. Продолжай, сучка, я хочу кончить в твоё прекрасное рабочее горло.
Чуя мог бы сказать, что их желания совпадают, но говорить ему сейчас было не очень удобно, поэтому он лишь кивнул и промычал что-то невразумительное, продолжая отсасывать и вкладывая в это максимум страсти и сил.
Тут мало того, что предложение (мысли Чуи) само по себе неудачное, безотносительно момента — длинная нудная гусеница; так автор еще и рассказывает, а не показывает. И в итоге кинковый дерти-толк оказывается моментально задушен авторской речью.

С точки зрения общей структуры фик мне показался неудачно скомпонованным. Возможно, это вкусовщина, но мне кажется, что в тексте (особенно если это порно) эмоциональное развитие должно идти параллельно пронографическому
Здесь же все эмоциональное развитие сосредоточилось в первой части (неуверенность в отношениях и чувствах, признание Дазая, что ему никто, кроме Чуи, не нужен), а порно пришлось строго на вторую часть. Если бы эти две линии шли параллельно, читать было бы и интереснее, и горячее, мне кажется.
И финальное осознание Чуи не выглядело бы комично. Потому что после:
Мне никто больше не нужен, Чуя. Был бы нужен ― меня бы сейчас здесь не было, пойми ты это, наконец. (примерно первая тысяча слов)
Чуя выглядит откровенным идиотом:
― Ты меня любишь, ― выдохнул он. ― Чёрт бы тебя побрал, Дазай, ты меня любишь! (примерно последняя тысяча слов)
Вот это поворот! Ничто не предвещало! Брэйкинг ньюс!
То есть он и так-то по всему фику умом не блещет, а это такая красивая вишенка на пирог прелесть какой стервозной дурочки. Серьезно, Чуя, зачем-то же такой крутой Дазай трахает такое унылое говно как ты? Это любовь, не иначе. Такой вот Чуя может случиться даже с лучшими из нас.

В целом мне понравился посыл фика — любой кинк хорош, если он с любимым человеком, и стесняться тут нечего, если вам обоим это приносит удовольствие; и хорошо, когда страсть и любовь идут рука об руку. Но исполнение на мой взгляд сильно подкачало.

Общее впечатление: 3/10. Минус два балла за английское название.

Худший способ скучать Love me now

Puhospinka

url

3. Не погуглишь - не прочтешь

something you can't hide (crab apocalypse)
автор: Haziran

Хм, название на английском, давайте же погуглим, что нас ждет.
источник

Apocalypse crabs are extraordinarily unpleasant demonic crustaceans which breathe huge clouds of seething chaos at you, inflicting multiple chaos effects on you if you don't have mutation resistance. They are also capable of unpredictable damage in melee due to their chaos-branded attacks, and they are very resistant to both fire and cold. They can be found in the Abyss.

Я слышала, что канон Жожо своеобразный, но чтобы настолько… А, нет, показалось, это вообще не про Жожо.
Милая слэшная история про то, как один любит, но боится настоящих чувств, второй вроде как замечает, но не верит в настоящие чувства. И в конце текста эти два одиночества наконец-то договариваются.
Читать было легко, герои показались симпатичными, сам текст — классический романс с юстом, он ни подо что не маскируется, сущность свою не скрывает, и этим подкупает.
Мне понравилось, как автор показал одну штуку: некое абстрактное решение всех межличностных проблем методом “говорим словами через рот” работает не всегда. Не везде. Не со всеми. Иногда люди не хотят слушать. Не могут. Не умеют. Да и говорить не всегда получается.

Общее впечатление: 4/10. Минус два балла за название на английском, crab apocalypse, серьезно? Да, русским тут не обойтись, слишком много смыслов.

Аттрактор
автор: Velemoren

Интересное незнакомое слово в названии. Пойду, погуглю.

Аттра́ктор (англ. attract — привлекать, притягивать) — компактное подмножество фазового пространства динамической системы, все траектории из некоторой окрестности которого стремятся к нему при времени, стремящемся к бесконечности.

Ага, идея понятна, и в данном конкретном случае я бы предпочла маленькую сноску, чтобы не гуглить. Вряд ли автор писал свой текст с прицелом на специалистов по синергетике и теории хаоса.

Но по порядку.

Есть в фанфикшене по сененам такой тип текстов — это какбы русреал, но не русреал, а анимереал. Например, если в каноне подростки бьют друг другу морды, хлещет кровища, ломаются кости, а потом все вытирают сопли и идут вместе пить чай, то в таком фанфикшене тумблер “реалистик” выкручен на полную — драма, все превозмогают, дети-убийцы с отнятым детством, долги за коммуналку, и где-то на горизонте маячат сточные канавы бытия.
Аттрактор — типичный представитель такого фанфикшена. Выпускной, все мрачно бухают, потому что впереди война и “завтра он в последний раз проснётся в общежитии, среди привычного бодрого безумия, а затем уйдёт навсегда.”

История про то, что сублимация в работу — не выход из положения, иногда нужно просто потрахаться. Идея мне нравится, я такое одобряю, но получилось:
1 — затянуто, 2 — бессвязно, и отдельным пунктом — по большей части конспективно.
Например, мне совершенно непонятно, зачем давать столь длинную экспозицию о жизни героев с восемнадцати до тридцати лет. Такой прием (Васе было пятнадцать, когда…; Пете было двадцать, когда…; Коле было девяносто, когда…) в данном случае не играет, потому что не цепляет ничем, там нет крючков, которые бы удерживали внимание. Это именно что расстановка фигурок на доске: намеки на нетрадиционную ориентацию, отращивание кос, грив и тому подобное. Причем с задачей своей такие вступление не справилось — отношения начинаются неожиданно, никаких особенных предпосылок к ним нет, просто Бакуго становится героем номер один, просто было бы неплохо пощупать Мидорию. Э?
Аналогичное “Э?” возникает, когда в кадре появляется следующий герой, Киришима, и Бакуго с Мидорией демонстрируют укладывают его к себе в постель, по-дружески. Ничего плохого в этом нет, но помните, мы про вступление и его цель? Вот и получается, что во вступлении автор рассказал много о чем, кроме того, что нас ждет в тексте. Хотя ладно, про Тодороки с длинной косой он честно предупредил. Хотя она потом никак не "сыграла", но от образа мне избавиться не удалось.
Что касается конспективности, то после введения следует кусочек семейной жизни Мидории и Бакуго, за ним — краткий пересказ боевки “герои против злодеев”, после которой случился четверничок. Все эти части можно читать как отдельные зарисовки, от объединения в один текст смысла в них не прибавилось.
Финал скомканный, его можно описать одной фразой.
Бакуго Кацуки недавно исполнилось тридцать два. И он искренне не понимает, откуда у них дома завёлся Двумордый.
Вот и читатель этого тоже не понял.
И самое главное — причем тут аттрактор?

Может быть, если бы автор расписал свою историю как полноценный текст, впечатление было бы иное. А пока это просто конспект фанона.

Общее впечатление: 3/10. Хотя этот фик все же немного лучше фика про котика, обоссавшего Тетрадь смерти

Something You Can't Hide (Crab Apocalypse)Аттрактор

Puhospinka

url

2. Не самые здоровые отношения

2004
автор: smerkalos

Если кто-то любит читать про больные отношения, то этот фик определенно для вас.
Еще особенности: нелинейное повествование, немолодые и, прямо скажем, не очень красивые герои, первый раз.
Текст тяжелый, причем эта “тяжесть” задается с самого начала. Минимум красок и эмоций в повествовании, все серо-стальное, как обшивка самолета, и такое же “глухое”. Два человека, которые не понимают друг друга, накрепко связанные старой драмой, и которые не могут разбить свою эмоциональную связь — хотя пытаются хоть как-то, в том числе сексом.
У них не получается, конечно.
И автор тащит читателя по всему тексту, то и дело возвращаясь в прошлое, а потом закольцовывает историю.
Я долго думала над концовкой и пришла к выводу — как все-таки странно у некоторых проявляется любовь.
Не могу сказать, что текст мне понравился, — я не люблю такие тексты. Но он был интересным и оставил сильное впечатление.

Общее впечатление: 8/10.

Лето для души
автор: midrifmonster

Многие знания — многие печали. В данном случае я бы предпочла не знать канон и героев, текст бы мне, возможно, понравился больше.
Канон Юри на льду не основан, конечно, на реальных событиях, но создатели как могли бережно (насколько в принципе это возможно в аниме) перенесли на экран фигурнокатательный мир. Он условен и схематичен, тем не менее — отчаянно узнаваем, и этому, как мне кажется, аниме обязано такой популярностью. Он — та самая подложка, тот айсберг, на верхушке которого устроилась коротенькая канонная история.
В этом тексте за основу берутся канонные события, но меняются бессвязно, хаотично, без какой-то системы. Например, у Юры не мама, а папа. Почему? Ну, просто так. Дедушка умер — где-то за кадром. Почему? А чтобы папа мог запрещать Юре заниматься фигурным катанием. На начало текста Юре двенадцать, профессиональных тренировок у него либо не было, либо были очень давно. Все мы понимаем, что окажись Юра в свои двенадцать лет (никто бы его не взял, но допустим) у самого золотого тренера, он бы не смог угнаться ни за одним из потенциальных соперников.
Я не смогла увидеть во всех этих отклонениях от канона и здравого смысла какой-то системы. Не смогла увидеть причины, по которым автор выбрал такой вариант реальности.
Потому что сама идея, осторожно, сейчас будет спойлер, — читать дальшесама идея, что настоящая любовь между двумя никак не связанными людьми важнее любой предопределенности, — ложится на канон как родная. Что изменилось бы, если бы Юра остался тем, кем он был в каноне — восходящей звездой первой величины? Если бы, как и в каноне, занимался у Фельцмана? Ничего. Ничего бы не изменилось с точки зрения глобальной задумки автора.
Наверное, это моя основная претензия к тексту. И ее можно было бы проигнорировать, если бы в остальном история была плавной и увлекательной. Но она произвела на меня впечатление очень сырой, рыхлой работы. Как будто добрая половина “картинки” осталась у автора в голове. Или напротив — ее, этой картинки, не было вовсе, и автор выдумывал детали на ходу, не задумываясь, во что превращается текст.
Надо было трогательную сцену, где Юра ковырял ботинком и стеснялся, потому что денег нет на кино, значит, денег нет или мало даже на кино, Отабек платит. Понадобилось автору, чтобы Юра (Юра ведь гордый) заплатил за тренировку — и из рюкзака появилась “толстая пачка помятых соток, полтинников, тысячных”.
И так по всему тексту — постоянно повисают вопросы, вопросы, вопросы. В начале к автору большой кредит доверия, и читатель думает после очередного резкого поворота — о, наверное, это ружье, наверное, оно скоро выстрелит. Но чем дальше, тем больше таких вот пустышек, которые просто авторская небрежность. И среди них теряется настоящее ружье — подводки автора к тому, куда в действительности собрался Юра. И каково его истинное положение.
Плоттвист в финале был бы хорош, если бы не два “но”.
Судя по этому плоттвисту, Отабек видит Милу впервые в жизни — а это невозможно чисто технически. Даже в этой реальности они должны быть неплохо знакомы. Ладно, они должны хотя бы регулярно видеться, мир фигурки невелик, соревнований немного.
И судя по этому плоттвисту, Отабек вытер о Милу ноги под девизом “ты же моя душа, ты и так все поймешь, а у меня тут возлюбленный ревнует, бегу за ним”.
Возможно, я драматизирую. Но как-то это, хм, не по-человечески, что ли? Уж полминуты объясниться, обменяться телефонами можно выкроить, верно? Или, по версии автора, Юра бы не понял?
Неприятная история, неприятный Отабек, жалкий Юра.

Общее впечатление: 4/10. За идею

Лето для души

Amon

url

Улыбайтесь, сейчас вылетит олдскул

Я шестнадцать лет в фандоме, за это время дети рождаются и заканчивают школу, а мне наконец открылось, как понятно сформулировать для себя слово «олдскул», тот заметный процент от общего массива русскоязычных фанфиков, которые писали примерно до конца нулевых, а потом как-то застеснялись и почти перестали. Так вот, олдскул – это, как немецкое порно с сантехником: жанровый текст, лишенный всего лишнего. Задействованные участники только кажутся бездарными актерами, проговаривающими картонные реплики с натянутым выражением лиц. Их задача – не отвлекать вас от главного: сейчас вылетит хуй. И начнёт хуярить. Настоящие человеческие эмоции и тем более логика олдскулу противопоказаны. Они отвлекают от того, чтобы дрочить на схему взаимодействия героев (далеко не обязательно рейтинговую, пусть аналогия с порно не вводит в заблуждение). Но вместе с тем декорации нужны, потому что подстегивают фантазию. Ведь мало кто дрочит на конкретного сантехника, которого соблазняет дева в пеньюаре, или некстати заглянувшего к ним Делового Чувака с Бумагами (наверняка Важными), но это задаёт ситуацию, которая включает воображение, где пользователь сам подставит себе нужные лица и места. Декорации настраивают ваше воображение на поездку по понятному маршруту, плюшевому или тернистому - зависит исключительно от вашего вкуса. Если вы совпали с автором, вы прощаете ему все. Если нет - автор пишет кошмарный пафос (сиропный ужас, ужасный оос, здесь мог бы быть ваш любимый пейоратив).

Мир олдскула, как правило, выписан бегло, но ярко: фигурирующие там корпорации непременно “крупнейшие”, желающие попасть в них люди измеряются “десятками, если не сотнями”, работенка в них непыльная, “всего-то дел – разбирать каракули начальства, забивать их в компьютер, систематизировать, писать несложную сопроводиловку для потенциальных проверок”, и так уж выходит, что главный герой по делопроизводству лучший на курсе, чему именно его там научили – ни автор, ни читатель олдскула не задумываются дольше, чем нужно для прочтения слова “делопроизводство”. Как в детской игре “вы поедете на бал?” запрещено говорить “да” и “нет” и носить черное с белым – олдскулу противопоказано сближение с реальностью. Быстро, двумя словами задать схему и бежать дальше. Вопросом, как живой человек способен проработать в престижном учреждении под беспалевным названием Розенкройц (которое позволяло чувствовать себя принадлежащим к “узкому кругу избранных, самой что ни на есть элиты") несколько недель и не понимать, чем оно занимается, автор ни в коем случае не задается. И читатель не задается. Потому что это не живой человек, это персонаж немецкого порно, простите, олдскульной схемы Брэд Кроуфорд (характеристики: высокий, красивый, серьёзный, не вмешивается без необходимости). Его (и автора, и читателя) устраивает ответ: “кажется, там занимались разработкой лекарств”. Да, он ежедневно работает с бумагами “заместителя по научной работе", значит он научился заносить данные в компьютер не читая, или не разбирает ни единого знака из того, что видит. Неважно, блин, отстаньте. Кроуфорд уже в Розенкройце, сейчас начнётся полный Шульдих.
Сюжет “Неучтенной переменной”, на примере которой я уже какое-то время описываю ттх олдскула, разворачивается стремительно, без лишних отклонений: вот Кроуфорд встречает Шульдиха в лифте, он по-прежнему не хочет «и секунды лишней думать о том, что его, по всей вероятности, не касалось», но Шульдих тут же шлёт ему порнографические картинки в голову. Это не удивляет Кроуфорда, как и то, что он вносит в компьютер данные экспериментов над паранормами. Ему мерещится собственное убийство и он уезжает «из пригорода» где находится Розенкройц в центр города, чтобы мертвецки напиться. Мы по-прежнему не знаем, что это за город, зачем нам.
Мотивации главного героя даже не притворяются человеческими: только два дня спустя после инцидента он «припомнил, что забивал в таблицу характеристики на какие-то объекты», которые, кажется, «были одушевленными. А еще там упоминались некие паранормальные способности. Вот же чушь собачья. Неужели Розенкройц – очередной институт, набитый псевдоучеными, изучающими НЛО или магические свойства кофе?» Кроуфорду хочется не думать об этом, а «улечься на диван, накрыться толстым одеялом и проспать часов хотя бы тридцать, и чтобы потом ничего из произошедшего за последние несколько суток не было в помине». Ему поневоле начинаешь симпатизировать, ну кому из нас не хотелось спрятаться под одеялом от слишком сложной ебанины окружающего мира, что мы все, в общем-то, и делаем, – и одеяло, в которое мы зарываемся, сюрприз, называется олдскул. Под ним не надо задумываться о лишних причинно-следственных связях, чужой член начинает маячить перед глазами без никаких натужных оправданий. Моргнул – и ты уже за стеклом, вместе с Шульдихом, экспериментаторы ждут от вас взаимодействия, потому что нечего было так громко мысленно дрочить. Есть ли у кого-то, дочитавшего до этого места, сомнения, что все у крольдихов закончится хорошо? Автору даже не надо доводить их до настоящей постели, путь накатан, надрочен и понятен с первой пары фраз.

Есть еще один занятный поджанр олдскула, который с первого взгляда совсем не похож на описанный выше фик: ритмические тексты. Их главная задача погружать читателя в атмосферу. Немедленно и беспощадно. Одно время их называли паланик-стайлом, старательно заимствуя друг у друга нехитрые приемы построения, интуитивно понятные любому человеку со слухом.
Вот смотрите, каждое предложение в абзаце должно быть короче предыдущего. Их три-четыре, не больше, после отбивки еще одно, короткое. Видите, всего на несколько слов, но это работает. Короче, еще короче.
Это помогает нагнетать.
Я узнаю их сразу, с первой ноты, я сломал о них не одну ручку, когда этот стиль еще не стал в мультифандоме мейнстримом. Так что отлично понимаю автора “#парфенопы”, который самим названием намекает: здесь все будет нихуя не просто, сирена-самоубийца еще повиляет хвостиком на небесах. Между мыслями о гендере Юпитер, отрывками из телепередач и рекламой: “#наамои #скорофест #какэлита” самообучающиеся машины тренируются петь колыбельную, чипы в головах стоят не просто так и вот-вот сработают. Главному герою повезет (или нет, сложно сказать, дочитайте и решите для себя сами), на нем система опять не сработает, мозг Катце спасется, но для чего - совершенно непонятно. Этот текст не будет отвечать на банальные вопросы про фабулу или сюжет. Купаясь в ритмических повторах, переливаясь мелкими деталями, он либо попадет в жилу и станет любимым, либо вызовет сплошное недоумение: ну хорошо, довольно много отсылок. А сказать-то все-таки автору тут хотелось о чем? И все эти второстепенные оригинальные персонажи – для чего они, в чем их задача?
“—Знакомься: Гензель и Гретель, — говорит мисс Мэдж. — Звёзды моей экспозиции. Раньше люди давали имена оружию, люди ощущали, что делают, когда спускали курок… А теперь компьютеры сами решают, какие меры защиты принимать. Человек не участвует. Человек снял с себя ответственность! Позавчера похожим оружием прострелили головы тем ребятам.
Зачем он это вспомнил?”
И это тоже немецкое порно с сантехником, просто оно не про секс, а про эмоциональное ощущение от сеттинга, оригинального или выдуманного, прочувствовав которое, требуется срочно поделиться им с читателем, впечатать его в читателя, зафиксировать. Продолжать пока хватает слов. Не стесняться громкости. Выкрутить ее на максимум. Продолжать.
“Во тьме не разглядеть лица. Лишь отдельные черты, на которые падает аварийный алый свет: сплетённые кольца у плеча, твёрдая линия челюсти, волнистая прядь возле рта. Прикосновение получается коротким. Он успевает ощутить только, как под его губами размыкаются напряжённые тёплые губы, а потом стук сверху повторяется и что-то звенит на высокой мёртвой ноте, и времени спрашивать больше нет.”
Забудьте о логике, олдскул либо вставляет, либо нет.
Художественность текста имеет мало отношения к эмоциональному заряду.
Красота в глазах читателя. Сантехник в глазах читателя. И тот мужик с бумагами – каждый для себя решает, юрист он, бухгалтер или школьный учитель.
Не придирайтесь к инструментам.

Неучтенная переменная #парфенопа

Puhospinka

url

1. Старое и любимое

Хорошая традиция — начинать с анекдота. Поддерживаю.

Бежал ежик, бежал, забыл, как дышать, взял и помер. Вспомнил — побежал дальше.

Мои впечатления касаются только текстов. Я старалась говорить про "что", а не про "как". В моих отзывах много вкусовщины, знания канона, незнания канона, недоумения, непонимания, нет буквы ё, ругать проще чем хвалить, все, что можно понять не так, будет понято не так.

Ваш ежик.

Чужие фантазии
автор: Буша

Мне кажется, это тот тип текста, который хорошо читать под настроение. У меня такое настроение было, поэтому я прочла его без особых проблем.
К сожалению, “дочитал” — оказался чуть ли не единственным плюсом фика лично для меня.
Но обо всем по порядку.

В истории задается несколько линий, которые автор ведет с самого начала текста и до его конца.
Линия взаимоотношений из прошлого.
Линия взаимоотношений в настоящем.
Линия отношений с Камуи и Абуто.
Линия отношений Камуи и Такасуги.
Все эти линии обозначены, автор о них не забывает, но при этом никак не развивает и ничем не заканчивает.
Линия из прошлого нужна только для того, чтобы периодически давать понять читателю, каким опасным хулиганом может быть Камуи, а еще это обоснование, почему у него нет телефона.
Линия отношений с нынешними одноклассниками — просто декорация, на заднике которой кто-то жует, или чему-то учит, или вот — дает задание, которое служит поводом для общения наших героев.
И мы плавно переходим к двум центральным линиям: отношениям с Абуто и Такасуги.
Отношения Абуто просто есть. Камуи с Абуто трахаются в своих немых, взаимных, но очень материальных фантазиях, а затем Камуи надоедает, потому что он, по всей видимости, приглядел для себя Такасуги. “По всей видимости” — потому что из текста мотивы Камуи совершенно неясны. Герои остаются друзьями, и на этом линия пары уходит в песок, оставив после себя недоумение. Были ли эти отношения важны? Почему они решили расстаться? Как ко всему этому относится Абуто? Ответов на эти вопросы я не увидела.
Линия с Такасуги выводится основной, но при всем объеме текста (14486 слов), отношения падают на героев как рояль с балкона, оставляя читателя в недоумении. Непонятно, что нашел Камуи в Такасуги, особенно если учесть, что отношения у него уже были. Непонятно, что нашел Такасуги в Камуи. Непонятно, с чего они начали сходиться. Непонятно, почему автор так скупо подводил их к этим самым отношениям.
Из необычного — в этой линии был конфликт. Конфликт заключался в следующем: Такасуги видит, что к Камуи пришел Абуто, после чего пропадает с радаров Камуи, а тот начинает за ним бегать, чтобы — что? Видимо, объяснить, что тот все не так понял.
Короче говоря, конфликт тут такой, что лучше бы его не было.
Итого впечатления: текст длится и длится, он мог быть начат и закончен в любом месте, и ничего бы не изменилось.
Из плюсов — душевное порно. Оно выделялось из всего потока равномерного и аморфного “ничего” относительной бодростью и живостью.

Общее впечатление: 4/10. За порно.

Неучтенная переменная
автор: Илана Тосс

Этот текст — версия зарождения команды Шварц, еще один взгляд на Розенкройц.
Любопытно, что автор не стал выписывать исчадий ада, волокущих в свои застенки несчастных паранормов. Это ученые, которым в первую очередь интересно, что может получиться из людей со сверхспособностями.
Это и плюс, и минус текста. С одной стороны, повествование построено так, что с напряжением ждешь, когда над наивным Кроуфордом захлопнется крышка железного ящика, и когда этого не происходит, кажется, будто весь наш саспенс вылетел в трубу. С другой — это все-таки нетривиальное решение, и такое развитие событий бодрит, особенно на фоне привычных историй о душегубах из Розенкройц.
Образ Кроуфорда мне показался спорным. Конечно, автор имеет право на свой взгляд, но канона для этих двоих исчезающе мало. И лишать героев тех немногих черт, что делают их узнаваемыми — немного странно. Не скажу, что образ вышел плохим или неинтересным, но я не узнала в этом ограниченном задроте Кроуфорда.
Сама история показалась мне торопливой, немного скомканной, а жаль, в такую идею — появление дара в столь позднем возрасте и попытки смириться с ним, — хотелось бы погрузиться основательнее. Впрочем, отношений Кроуфорда и Шульдиха это тоже касается.

Будь текст немного больше, ему бы пошло на пользу. Раза в три побольше.
Общее впечатление: 6/10. За ностальгию.

Кира
автор: Chaton du Soleil

Истории про то, как один персонажнейм взял котика, который досаждал другому персонажнейму, должны быть написаны либо хорошо, либо одно из двух.
Эта история — одно из двух. Бедный язык, штампы, канцеляризмы, плохой юмор, неузнаваемые персонажи — пока текст уверенно возглавляет список худших текстов номинации.

Пять с половиной тысяч слов котик издевался над одним из героев, издевался скучно, без огонька. Герой как мог вел партизанскую войну — возможно, предполагалось, что это будет забавно и мило.
К сожалению, герой получился просто тупой и беспомощный.
Финальная шутка про обоссанную тетрадь смерти, считаю, автору не удалась.
Слэш в тексте нашелся, но ситуацию не спас. Он был внезапный и неожиданный, в духе всего текста.

Из хорошего. Мне понравилась шутка про колонию.

ЦитатаК концу недели Лайт твёрдо понял, что кот разделяет мнение милитаристической Японии: у каждой империи должны быть колонии. Так, освоив здание штаб-квартиры и назначив себя её единоличным правителем, хвостатый Кира начал искать, кого бы подчинить, дабы прочнее утвердить свою власть в глазах остального мира. Эл его гладил и, следовательно, сразу получал статус политической неприкосновенности. Связываться с Ватари было страшно, Ягами-старший сам кого угодно мог подчинить, а Айдзава не считался, поскольку не жил на территории штаб-квартиры. Оставались ещё Мацуда с Моги, но, по всей видимости, были признаны экономическим балластом. Тогда кот решил колонизировать Лайта.

Общее впечатление: 3/10. Балл набросила только потому, что прочитала не всю номинацию, возможно, там найдется хуже.

Дождь смывает все следы
автор: seane

Мне нравится, как в тексте использован прием “пейринг глазами стороннего человека”. Не только исполнением, но и тем, что наблюдатель — не просто прохожий, а активный участник истории и одновременно — часть жизни одного из героев. Текст начался на нем, и на нем же закольцевался.
Мне не нравится прием с забвением, точнее, удалением части воспоминаний, но именно здесь он хорошо ложится на сюжет — выхваченный кусок чужой жизни, который заканчивается именно там, где нужно.
Но мне иррационально жаль, что для Саторре эта история закончилась — она для этого слишком хороша. И немного жаль Занзаса, который своими руками убил память о себе единственного человека, с которым был когда-то дружен. Из текста мне показалось, что для него это важно.
Читать было пронзительно тоскливо, как будто заглянул в чужую яркую жизнь в щелочку из чулана обывателей, где кричат чайки, бегают дети, солнечно, грязь, опрокинутое небо и огромная чужая жизнь.
И легенды о силе Вонголы — как все-таки жаль, что Саторре их не запомнит.

Общее впечатление: 7/10. За эстетический дроч на Сквало и Занзаса.

Чужие фантазии Неучтенная переменная Кира Дождь смывает все следы

Amon

url

наши любимые тропы. слоубилд, часть вторая

На примере текстов из первого обзора видно, что слоубилду совершенно не важен временной промежуток между завязкой и выяснением отношений. «По ту сторону страха» в четыре раза превосходит «Любовь к деньгам (это как к жизни, только к деньгам)» по объёму, но описывает всего несколько дней. Точно так же совершенно неважен рейтинг текста, герои могут ни разу не поцеловаться в кадре, но их отношения задевают сильнее, чем подробная постельная сцена. И наоборот. За счет чего развивается – и наоборот, теряется – динамика отношений, мы и поговорим ниже.

«Дорога домой» – классическое для слоубилда построение, где два героя неторопливо ощупывают друг друга на протяжении нескольких сезонов сериала. Первый же диалог между Гараком и Баширом долго балансирует вокруг расового вопроса, поначалу толерантный федерал и огрызающийся кардассианец кажутся слишком избитым вступлением, но именно за счет этого для тех, кто попробует читать текст какоридж, ставится главная вешка: с самоидентификацией у Гарака все сложно, а чтобы компенсировать это – он весь мир старается держать от себя на расстоянии вытянутой руки, представляясь себе хладнокровным манипулятором. Так, доктора Башира он бы давно “блицкригнул”, но лучше оставит “тайным оружием”.

“Даже Гарак столько не пил, когда думал, что вы погибли” – совсем скоро услышит Башир, в воображаемом мире которого Гарак тоже погиб. Поэтому настоящего Гарака он обнимает, а тот предсказуемо замыкается от такого обращения и привычно язвит. В его внутренней речи здесь и везде Башир выглядит слишком наивным, слишком открытым, слишком откровенным, пушистый котеночек, а не доктор Башир. Ее даже многовато – внутренней речи, – она повторяется и не добавляет ничего свежего, и так уже понятно, что Гарак попался, просто сам себе никогда этого не скажет.

На помощь развитию отношений приходит космическая лихорадка, которая заставляет часть станции испытать к другой части станции неистовое влечение. Прогулявшись с Гараком за руку, доктор Башир узнает, что болезни “подвержены только те, кто во время приступов лихорадки находился рядом с заболевшим и у кого это могло… э… актуализировать уже существующие влечения”. И, оставшись в одиночестве, неистово фантазирует. Фанфик следует законам канона, здесь - глава комикрелифа. Надо же, спать с лучшим другом, это вообще как.

Я слишком давно (и кажется, не полностью) смотрел сериал, поэтому не могу отделить, где текст следует за каноном, напоминая о том, что происходит снаружи, а где предлагает свои сюжетные ходы, но к середине этот краткий пересказ предыдущих серий начинает утомлять и главное - он, кажется, не нужен здесь никому. Очень понятно авторское желание нарисовать вокруг персонажей какой-то активно шевелящийся мир, чтобы их действия не висели в вакууме. Но при том, насколько чудесным и все более глубоким выходит погружение героев друг в друга, – настолько же пресным выглядит этот внешний сюжет. В этом тексте всего два живых персонажа, на остальных у автора не хватило красок, поэтому рука тянется их проматывать.

Их первый романтический поцелуй на балконе Башир истерически прерывает, все еще не уверенный в том, чего хочет – и я поддерживаю иллюстратора, который выбрал именно этот момент, он очень hot. Дальше автор понятным образом стремится побыстрее избавить доктора от лишнего препятствия в лице девушки, которая в следующей же сцене предлагает им расстаться (не из-за Гарака, конечно, по своим причинам). Но Лита получается такая же бесцветная, как и остальные силуэты вокруг главной пары, вся ее сюжетная необходимость сводится к тому, чтобы Башир терзался вместо того, чтобы дать Гараку прямо на том балконе. Это еще одна совершенно лишняя сцена – по крайней мере такая, какой она написана.

Освободившись от девушки, Башир идет штурмовать Гарака и в самый неловкий момент говорит злосчастное “пусть это даже на один раз”. Замечательный прием слоубилда, идеально несвоевременно ляпнутая бестактность. Не хочу спойлерить, чем это заканчивается, читайте сами, но все настолько же hot, как на балконе… а дальше опять бездна краткого содержания последующих серий до момента, пока они снова через хренаста дней не встретились. Ну зачем же так, все опять опустилось. И хотя дальше все вроде бы следует законам жанра – герои встречаются в тюрьме (!), преодолевают опасность и выживют (!!), признаются друг другу (!!!), признаны командой (!!!!) – та химия, ради которой страницу за страницей глотаешь фанфик по незнакомому канону – рассеивается без следа.

Но возможно, любителям романтических концовок, которые дорисуют все остальное сами, это как раз зайдет.

* * *

Объемному ориджу “Враги объединятся” с первых строк не хватает живого языка. Главный герой Миха, например, опасается, что его несдержанность может вызвать между вампирами и оборотнями “дипломатический скандал”, а средняя попытка описать его профессинализм выглядит примерно так: “Включив ноутбук, он вывел на экран без того вызубренные дела своих боевиков и начал изучать их заново.” Но сперва кажется, что сейчас начнется сюжет, который все исправит.
В самом сеттинге, от которого изрядно (как Михе кровососами) попахивает очередным производным от вселенной World of Darkness (вампиры, оборотни, фейри, маги, все в одном мире, все против всех) не было бы ничего плохого, если бы он не был идеальным подспорьем для drinking game “штампы вампиров и оборотней мира”. Оборотень чует вампира и ненавидит этот запах (чек), минивампир потерялся и жрет все подряд (чек), старые вампиры живут в роскоши (чек), между вампирами и оборотнями долго шла война (чек), травоядные оборотни опасаются хищников (чек), корпорация сверхъестественных существ (чек) и так далее, а все пространство между этими штампами заполнено фразами вроде: “Обычный, скучный шрифт на белом фоне казался сейчас каким угодно, только не скучным.” У старого знакомого Михи вампира Алинского “холодный образ профессионального убийцы”, конечно, “не вязался с огненно-рыжими волосами, пушистыми светлыми ресницами и обильной россыпью веснушек” (и немедленно выпил). Автору нравится слово “текучка”, им можно замещать все лишние события, но проблема в том, что все не замещенные, а описанные встречи – такие же текуче-никакие, густо пересыпанные канцеляритом.
В одном стоит отдать тексту должное: прочитав половину, по-прежнему сомневаешься, кто здесь главному герою пейринг. Проходит день за днем, оборотень Миха открывает и закрывает ноутбук, читая что-то важное, совместно с одним вампиром Алинским тренирует боевиков, совместно с другим вампиром Вениамином ведет расследование и в целом неплохо проводит время, третьего вампира Сашку регулярно прикармливает из жалости, а тот все ходит и ходит к нему, ходит и ходит. Потом Миха, словно сжалившись над читателем, сам признается: ему нравится Вениамин. Но и это он делает чудовищно пресно: “Не будь тот вампиром, Миха бы давно уже попытался перевести их отношения в другую плоскость, тем более он видел, чувствовал ответный интерес.” Беда в том, что этот интерес полтекста спустя совершенно не заводящий. Герои уже даже напиваются вместе (любимый ускоритель слоубилдов), а от них по-прежнему ничего не ждешь, потому что не веришь в них самих. Даже когда вампир Вениамин впервые делает что-то умеренно живое – возвращается только для того, чтобы поцеловать своего оборотня, а потом сбегает по ступенькам и быстро уезжает – Миха не оставляет читателю ни малейшего шанса подрочить, растягивая на два абзаца штампованную рефлексию о “точках соприкосновения”, “серьезных отношениях” и “злосчастном мирном договоре”. Мимо, кстати, прошла еще одна новообращенная вампирка, сорвавшаяся с цепи (чек), а описывать окружающий героев мир автор вконец утомился, поэтому вампир Вениамин возвращается “с благоухающими едой пакетами, расцвеченными узнаваемым логотипом пафосного ресторана”; за ужином он рассуждает такими же пафосными логотипами: “Мы хотели мира. Сначала просто деэскалации обстановки, потом старались хоть немного притушить ненависть между нашими расами.” Всех уже изрядно жалко. Миху, который не прочь попробовать, вампира Вениамина со страшными тайнами, убитой надежды на интересные отношения, времени. Все окружение Михи по очереди зубодробительно шаблонно интересуется его новым партнером; удивляется, что это вампир; принимает. Даже вы уже, скорее всего, устали это читать.

Но смотрите, зачем я так долго об этом пишу: с каждым из троих вампиров у оборотня Михи свое взаимодействие. Алинский - его лучший враг, но ничего личного, “все воевали и мы воевали”, а теперь они вынуждены притираться друг к другу, командуя общей группой. Сашка - влюбляется в Миху по-детски, как цыпленок в будильник, и истошно ревнует, увидев в его квартире Вениамина. К Вениамину Миха приходит первым и по делу, но потом тот начинает попадаться на каждом шагу, становясь все ближе и приятнее.
Все это на фоне внезапного перемирия между вампирами и оборотнями, где любая ошибка неминуемо приведет к плохим последствиям. Из такой расстановки открывается огромное количество возможностей: Вениамин может оказаться не тем, за кого себя выдает; Миху может подставить врагоприятель Алинский; что-то случайное может выкинуть минивампир Сашка; перемирие сорвано в последний момент – и что дальше, дорогие Ромео и Джульетта, ну мало ли мы все читали этих классических, но от того не менее приятных ходов, за которыми всякий раз тянемся к мм-романам.

Чудесная, в общем, могла бы выйти история для любителей городской готики.
Но не вышла.

Враги объединятся Дорога домой

Tender

url

Камелот и далекая-далекая галактика

Хочу начать обзоры с того, что уже когда-то читала, и потому могу смело порекомендовать широкой общественности.

Рыцарь и дракон

Волшебная сказка о волшебной сказке должна дважды подчиняться законам жанра, и повесть arcane выходит из прокрустова ложа невредимой. Снаружи, сюжетно это с большой любовью сделанный оммаж целому сонму английских сказочных произведений: улыбаются и очевидные артуровские легенды, и киплинговский Пак, и «Сон в летнюю ночь» где-то рядом (тема сна вообще очень важна, но об этом позже). Ни понятный, линейный сюжет, ни приятный, легкий к прочтению, нарочито спокойный язык повествования не отвлекают читателя от главного.
Это, конечно, история любви, но любовь кажется мне не самой главной ее темой. В первую очередь для меня «Рыцарь и дракон» воплощение прекрасной метафоры Апдайка про все то, что, как целлофан между розами, не дает цветкам соприкоснуться. Ангельская природа и Азирафеля, и Кроули приводит к тому, что их чувства, которые возникли изначально, где-то за скобками повествования, совершенно не могут найти выхода. Это две герметично замкнутые системы; их гармония поверена алгеброй, и идеальные механизмы могут только что-то одно: либо исполнять свой долг, как Азирафель, игнорируя полностью свои желания и свою личность, следуя приказам, либо угасать, засыпать, как угасает и засыпает Кроули, будто гаджет без подзарядки.
Весь сюжет работает, в сущности, на одно: чтобы, сталкиваясь с окружающим миром, друг с другом, с собственным выкипающим внутри желанием, герои потеряли совершенство. Потому что любовь, как и все человеческое, не идеальна. Она неловка, она жадна, она чуть-чуть избыточна, она про потные ладони и глупые словечки и ужасную неловкость, страх и переживание сделать что-то не то, про потерю сияния и обретение огня. Все, что происходит между людьми, ангелами и демонами в этой повести, рассказывает про третий путь, путь человека. Дисгармоничный, непонятный, переплетенный, как лоза. Путь детей и друидов; мне кажется - идеальный выбор ведущих.
Это очень чувствуется в описании рейтинговых сцен: сперва, когда первые границы пройдены, они все больше про красоту и бесстрастное, платоническое желание сделать другому приятно, потом они становятся жадными - как будто секс один из консервных ножей, язык, которым говорит Кроули и который нервически старается усвоить Азирафель. И, наконец, секс превращается в диалог, в расслабленный процесс выражения приязни - когда герои возвращаются в эдемский сад на земле, закольцовывая этим свою историю.
Кроме главной любовной линии, повесть приносит совершенно волшебную и акварельную, будто бы боковым зрением показанную историю Ланселота и Гавейна, и эти образы именно за счет акварельности получились такими обаятельными, что хочется теперь прочитать еще один миди про то, как у них все случилось.
Моим личным огромнейшим удовольствием были размышления Азирафеля о природе вещей, как виньетки оформлявшие каждую главу. В голове у ангела холодно, грустно и очень красиво, это оказалось как-то необыкновенно созвучно моему собственному представлению о сверхчеловеческом сочетании необходимой для ангела-хранителя эмпатии и полнейшего непонимания эмоциональных принципов организации человечества.
И вот еще, в самое сердечко - история детей, их потомства и их земли, которая становится обретенным райским садом. Какой Мильтон ❤️

Живая сила

В этой упоительной истории, как в коре дерева, постоянно течет сок: равномерно поднимается вверх, и то, что снаружи кажется цельным и недвижимым, на самом деле наполнено жизнью. Запутанная политическая интрига отражает, как в глади озера, не менее запутанные поиски Оби-Ваном своего истинного желания, своей настоящей интенции в отношении учителя; диковинные декорации и красота чуждого мира содержат в себе совершенно человеческую историю жадности.
Это история про легкость. Легкость во всем - в принятии своих чувств, в поступках, совершаемых по велению сердца, тогда как разум может быть обманут, смущен, в ритме повествования, в описании мира, наполненного приглушенным светом и воздухом.
Ан-танийцы когда-то умели летать; умение было утрачено, но крылья остались. Точно так же когда-то все умели чувствовать живую силу, но потерялось и это. Цивилизация, сложности, непроговоренное - огромная тяжесть, которая в самом начале давит и на мир, и на героев, не находящих выхода чувствам. Но постепенно Оби-Ван отказывается от тяжести; он поступает импульсивно, ошибается, позволяет себе себя простить, позволяет себе ощутить гнев на учителя, жажду, страдание - ощутить и принять все это. И выйти на ровный, спокойный свет любви. Того сорта любви, который автор справедливо считает единственно возможным между героями; не потому, что нельзя, а потому, что другого, в целом, не нужно. Секс, случившийся во сне и даже там оказавшийся робким и осторожным, всего лишь тень от истинной близости полного принятия, отброшенная на стену.
В конце свет воссиял.
Ради этого, в сущности, мы и читаем любовные романы - ради слез на глазах, ради катарсического ощущения самой возможности встать так близко друг к другу, не причиняя боли, не калеча ни себя, ни другого. Любовь - это сложный танец с выпущенными крыльями, как в финале произведения. Все линии замкнулись друг на друга, все ружья выстрелили, ничто не было потеряно, как это и происходит в Силе.
Детективный сюжет сам по себе очень хорош: с нужным количеством вотэтоповоротов, не перегруженный, достаточно динамичный. Отдельное наслаждение - проработка авторского мира, обычаи, нравы, необыкновенной красоты описание пейзажей, и вся тема экологической катастрофы как отражения гибели всего общества. Болота надо беречь, тогда они берегут вас.

Живая Сила Рыцарь и дракон

Amon

url

Наши любимые тропы. Слоубилд, часть первая

Помните анекдот: два поезда вышли одновременно навстречу друг другу по одноколейке, должна была произойти катастрофа, но ее не случилось – поезда не встретились! Почему? – спросите вы.
Значит, не судьба.
Именно за это ощущение, часто встречающееся в середине слоубилдов, я их обожаю: когда два поезда неумолимо прут на лобовое столкновение, но при этом уверены, что никогда в жизни, ни за что, не у нас, не получится.
Осторожно: в этой серии разбираем динамику отношений, поэтому без спойлеров не обойдется.

любовь к деньгам (это как к жизни, только к деньгам)

С первых же строчек этот текст ласково отодвигает канон в сторону – но главный герой при этом остается совершенно достоверным и, что еще важнее, живым. Этому Мэн Яо не нужно нарываться на унижения в Башне Кои, он туда попросту не идет. Успешно продает самое дорогое мамино сокровище - подаренную Цзинь Гуаншанем жемчужину – в соседнем городе, и на вырученные деньги выкупает маму с подругой из веселого дома. Он то ли немного умнее, то ли чуть менее испорчен полубезумной мамой, поэтому зарабатывает на жизнь как умеет, точно знает свое место и терпеть не может заклинателей.
Но так получается, что в лавку, где он торгует посудой, врывается, спасаясь от преследователей, Лань Сичэнь – и Мэн Яо сперва его прячет, потом трогательно выпроваживает Вэней и только после этого узнает, какого непростого человека спас. И тут, совершенно неожиданно для него самого, в маленькой расчетливой ящерице просыпается что-то, что заставляет забыть про деньги.
Голос автора здесь легкий, очень нежный и прохладный одновременно. “В белом вы слишком бросаетесь в глаза. Ваш рост и ваша красота и так вас выдадут, но хотя бы не сразу”, – говорит Мэн Яо, собираясь купить Лань Сичэню одежду, и отказывается принимать от него драгоценности взамен. Но один камень тот все-таки уговаривает Мэн Яо взять. В отличие от маминой жемчужины, с этим камнем Мэн Яо не расстается.
Он не боец, но хорошо умеет считать – и без труда делает себе карьеру у Вэнь Жоханя. Он легко уходит от неловких вопросов, когда слов “очень люблю деньги” становится мало, трезвый и почти не обидчивый. Он дожидается, пока к нему будут сходиться все данные о поступлениях со всех земель, – и таким образом имеет подробные сводки о том, где находится армия Вэнь Жоханя. Он передает их Лань Сичэню через третьи руки, в надежде, что тот “не подвел его и действительно понимал его устремления.”
Но стоит войне закончиться, а им увидеться – Мэн Яо понимает, что оказался в той же ловушке, в которую в свое время попала мама. Вот заклинатель, вот камень на сердце.
Поэтому, услышав вопрос, что же заставило его пойти служить к Вэнь Жоханю, Мэн Яо решает, что слишком задержался вблизи Лань Сичэня.
“– Деньги, – твердо сказал он, собрав все силы. – Я человек низкий и подлый, я хочу жить в богатстве и процветании, и беспокоиться только о том, чтобы кухня не испортила блюда на ужин.”
А ведь Лань Сичэнь в свое время давал ему стирать свою ленту. И кто тут кого еще понял не так?
В этом небольшом тексте нет ничего лишнего, время течет тихо, словно речная вода – и вот у Яо все больше и больше денег (все как он хотел), но он все больше и больше интересуется делами заклинателей (и находит ответы); единственный, кому он долго не осмеливается писать, при этом помогая всеми доступными способами, – это Лань Сичэнь. Но потом тот присылает с братом нефритовую бирку, правда о том, что она означает, Мэн Яо приходится догадаться самому. В шапке фика написано “юмор, драма” и это именно они и есть. Очень сложные, красивые отношения, выписанные чудесным простым языком, самый короткий по объему знаков слоубилд, который мне приходилось читать за последние несколько лет – по крайней мере таким он воспринимается – и какой же он убедительный. Ничего лишнего, это как будто не фик даже, а рисунок тушью. Разве что эпилог кажется пристегнутым к тексту в спешке – но возможно, здесь мы с автором просто разошлись в фанонах.

По ту сторону страха

Два героя много времени проводят в дороге. Они вроде как друзья, но уже посматривают друг на друга с совершенно другими мыслями. И тут подворачивается деревня, в которой все получается само собой. Идеальное пространство для слоубилда, идеальная пара для слоубилда, казалось бы, что может пойти не так?
“Он чувствовал себя и по-дурацки, и попросту неуютно: обычно осмотр места нападения давал ему хоть какие-то улики” – пишут авторы о Геральте, который “пошел исследовать место происшествия в одиночку”, а до этого упоминают “детективные изыскания” Лютика, – тем самым камня на камне не оставляя от условного позднего средневековья, в котором должно было бы, следом за Сапковским, разворачиваться действие фанфика. Любые анахронизмы допустимы, если они обоснованы, но здесь на это не стоит надеяться: в тексте несвойственные сеттингу и просто неловкие выражения встречаются постоянно. Франна любит “нагнетать”, плачи у крестьян “полуритуальные”, жесты “экспрессивные”, Геральт забыл “прокачать навыки взломщика”, картошка стынет “чисто метафорически”, а сцену драки, растянувшуюся на абзац зачем-то завершает отдельное предложение: “Все произошло буквально за несколько секунд.” При этом от текста не возникает ощущения, что авторы слишком любят звук своего голоса. Скорее, они очень плохо себя слышат – например, когда Геральт идет через деревню, “большинство селян, встретившихся им на пути (...) смотрят на него неодобрительно и даже угрожающе” – такие уточняющие конструкции, неловкие попытки законспектировать воображаемую картинку, встречаются очень часто. И вот, на фоне мучительно долгих хождений по селу, которое дружно не любит Геральта, у ведьмака с Лютиком происходит общение. Чуть более живое, чем все остальные декорации этого кейса, но весьма неровное. Ничто не предвещает слэша, но вдруг из-за кустов выезжает целый абзац неловких рассуждений Геральта: “В принципе, идти с ней было все равно что идти с Лютиком, болтала и шумела она ничуть не меньше. Единственное отличие заключалось в том, что на нее Геральт не мог как следует ругнуться. Впрочем, нет, существовали и другие отличия. Например, Франна была женщиной. И даже вполне симпатичной женщиной, молодой, новоиспеченной вдовой, при этом явно не склонной особенно страдать по мужу. Тут она перед Лютиком имела явное преимущество. Правда, зачем их вообще сравнивать, тем более по такому признаку? Лютик все-таки мужчина. Хотя это совершенно не важно. То есть важно, конечно, но не в данной ситуации. С другой стороны, насколько это вообще важно? В большинстве случаев это не имеет особого значения. В частности для самого Геральта…” С этого места читатель должен ждать рифму “розы”, но Лютик ничего особого не делает, вместо этого еще тысяч через десять слов оказывается, что “Геральт не мог нянчиться с ним всю жизнь. Не мог и, разумеется, не хотел. Рано или поздно их пути должны были разойтись — и все же лучше, если это произойдет по их доброй воле, а не под гнетом обстоятельств.” Проходит совсем немного времени, и Геральт вдруг замечает, что волосы у Лютика “в последнее время сильно отросли, и с левой стороны каштановый локон завитком лежал прямо на стоячем воротнике камзола и кончиком, очевидно, щекотал кожу.” В общем, ведьмак ничего такого в себе еще не подозревает, но руку – поправить чужие волосы - уже тянет. А Лютик натужно припоминает схожий кейс, который чуть не закончился смертью Геральта, и ощутимо волнуется. С описанием достоверных человеческих эмоций и динамики отношений здесь, к сожалению, сложилось не лучше, чем с декорациями. Очень сильно испугавшись демона (точнее, за Геральта), Лютик внезапно набрасывается на ведьмака с поцелуем, от которого тот предсказуемо столбенеет, потом они долго не могут заснуть на сеновале, потом выясняют отношения, и тут тексту почти становится легче, ведь больше не надо описывать ничего громоздкого, но следом за ними уже несется один из хороших крестьян, потому что кейс еще не закончился.
“Нет ничего опасней людей, у которых сбит моральный компас” – философски отмечает Геральт, разобравшись с чародеем-недоучкой. Нет ничего печальней слоубилда, в котором картонные декорации сочетаются с полным отсутствием химии между героями: как правило все-таки либо одно, либо другое такие тексты спасает.
Ни знание, ни незнание канона здесь не поможет.

По ту сторону страха Любовь к деньгам (это как к жизни, только к деньгам)

Amon

url

Наши любимые тропы. Дружба живая и мертвая

Крепкая дружба - чудесный сюжетный элемент, придающий остроты любому слэшу. Ведь если сдружился пейринг – герой, который решится потом проявить инициативу, сделает довольно крупную ставку. А если лучший друг кто-то третий, он совершенно не обязательно лишний, бывает совсем наоборот. Авторы двух текстов, о которых пойдет речь ниже, добились главного: и в одном, и в другом случае будущий рейтинг не подчиняет себе дружбу, не превращает ее в картонный элемент, ступеньку для притаившегося за углом секса. Дружеские отношения здесь совершенно разные, но в обоих случаях живые. И этим они наполняют жизнью все остальное.

Подобно текущей воде

В таких условиях их невозможно представить себе пейрингом. Сами смотрите: есть наследный принц, у которого был лучший друг детства, много лет назад погибший вместе с целой армией. Но потом оказалось, что друг выжил, сменил имя и заметно поумнел, хоть и не слишком-то похож на себя – болезненный, еле стоящий на ногах, но все такой же благородный, зубы сводит. Они вместе преодолевают кучу неприятностей, и тут вдруг другу становится лучше, он выпрашивает у наследного принца разрешения ехать на войну. Где благополучно умирает, потому что именно в этом заключался его последний план. А принцу никто не сообщает об этом до самого конца, зачем же его наследному высочеству беспокоиться раньше времени.
Дальше есть даос, искусный врач, хозяин Архива Ланъя – такого себе просвещенного шпионского узла, знающего все обо всех, но старательно сохраняющего нейтралитет для вида. И у этого даоса есть лучший смертельно больной друг, которого он много лет лечит, но в итоге вынужден смириться: если тот хочет умереть, последний раз почувствовав себя почти здоровым, а не существовать еще пару лет и все равно умереть – отказывать ему нельзя. Поэтому даос остается рядом и помогает до самого конца.
И вот они встречаются – уже после смерти их общего друга. Один, которому ничего не говорили, и второй, который молчал. И это кажется непреодолимым барьером. Но нет же.
Фабулу этого текста сложно проспойлерить, она изложена на первых же страницах: через месяц после гибели друга и советника наследный принц Цзинъянь едет в горы и просит у Линь Чэня показать ему могилу Мэй Чансу. Оба тихо (спойлер: далеко не всегда) казнятся из-за того, что случилось, оба поначалу не очень-то хорошо друг к другу настроены (спойлер: и это местами такая нежная дженовая ревность, которую крайне редко пишут и еще реже пишут хорошо), но терпят друг друга – в память о мертвеце. За время пути чувство долга переплавляется в совсем другое чувство. Неторопливо выстраивая их взаимодействие в живописных лесных декорациях, автор очень мягко стелет, но под нежными описаниями – мелкая стеклянная крошка. Все закончится хорошо для всех, кому приятно думать, что такие отношения, нечаянно завязавшись, способны закончиться хорошо. Текст на это, по крайней мере, всеми силами намекает.

Скорее всего понравится: любителям неожиданных неудобных пейрингов и нежного стекла; может зайти и какоридж – отношения тут достаточно живые сами по себе, так что подробностей о том, что успел натворить великий стратег Мэй Чансу перед смертью и отчего он настолько тяжело болел, знать не обязательно.
Скорее всего не зайдет: нелюбителям рафинированного пафоса, в рамках стилизации его здесь немало.

v stardust

С РПСом проще, чем с другими фиками: читать его можно без предварительного знакомства с каким-то отдельным произведением. Все равно что смотреть новое кино с любимыми актерами в главных ролях, а если актеры еще и не любимые – то это просто так кино, затянет само или нет, без оглядки на знакомую внешность или черты характера.
В этом университетском слоубилде долгое время не можешь понять, что же тебя не отпускает. Схема отношений отчетливо просматривается сразу: жизнь Тэхена – маминого сына, мальчика в футляре, пастельного и осторожного, – с попаданием в орбиту ослепительно яркого Чонгука дает трещину, из нее вылупляется какой-то совершенно новый человек, опасно влюбленный, способный на все свои накопленные деньги купить электрогитару... а Чонгук, хватаясь за нее, проникновенно поблагодарит: ты мой самый лучший друг! И тем самым поставит самый страшный диагноз им отношениям. А потом еще и девушку на вечеринку приведет, ой все.
Окружающие условности университета восьмидесятых то от души умиляют, то смущают отсутствием чего-то живого, постоянно поминаемая "революция" кажется даже не то чтобы картонной, а какой-то латексной. Напоминает о “бизнесменах в дорогих костюмах, делающих важные дела с бумагами” и “мафии с пистолетами, которая ездит на разборки за что-то серьёзное с другой мафией”. Достаточно для фона, но для струны, на которую, как на стержень, накручиваются отношения – не хватает жизни. Однако все выписано достаточно старательно, чтобы – если что-то зацепило – можно было “довоображать” себе на месте намеченных контуров живое, населенное шумным культурным процессом полотно. А цепляет, не позволяя оторваться, мальчик в мамином свитере, выкуривающий первую сигарету, красящий волосы в оранжевый. Тэхен выходит гораздо более настоящим, чем окружающие его декорации, плотным, цельным и очень живым. Я не читал шапку и не знал, хэппи-энда ждать или нет, так что за него было в какой-то момент прямо совсем стремно.
Было бы смешно, окажись этот контраст на самом деле приемом.

Скорее всего понравится: любителям тревожного слоубилда с хорошим концом, не заморачивающимся деталями, категорически можно какоридж.
Скорее всего не понравится: тем, кто слишком серьезно относится к подробностям и не любит фраз-плейсхолдеров из анекдота про “приборы-триста”, когда персонажи рассуждают о культурных процессах вокруг них, например.

Подобно текущей воде v stardust